Мальчики-мальчишки. Наталья Горская
Мы знали в лицо всех членов Политбюро и уже в классе шестом разглагольствовали, за кого будем голосовать на выборах, когда вырастем.
И вот Волков пришёл к нам самым первым из «афганцев». Мы с любопытством смотрели на этого человека, как на героя стихов Сергея Михалкова – легендарного дядю Стёпу. Задрав головы, разглядывали его военную форму, значки и награды. Мы висли у него на руках по три человека, и он, ко всеобщему ликованию, с лёгкостью нас поднимал и удерживал. Когда его попросили рассказать «хоть что-нибудь героическое о войне», он замотал головой, и довольно-таки красивые и правильные черты его лица исказила какая-то страшная гримаса, которая волной прошла от угла губ к левому виску. При этом он издал носом такой резкий сухой звук, как если произнести на выдохе звук «к» с закрытым ртом. Нас всё это очень смешило, а старшина Волков совсем не улыбался.
– Дядя Костя, – спрашивали мы у него, – а зачем вы носом так кхекаете?
– Астма у меня, – думая о чём-то своём, отвечал он, – астма.
Что такое астма, мы тогда не знали. Астма представлялась нам чем-то вроде черты характера.
– Константин Николаевич, – обратилась к нему Лена Ковалёва, – расскажите нам, пожалуйста, о каком-нибудь подвиге. А мы напишем об этом рассказ в нашей школьной стенгазете.
– Что вам, делать нечего? – спросил он вдруг как-то испуганно.
– Нет, расскажите! О подвиге, о героизме наших солдат! – загалдели все наперебой.
Он смотрел на нас, как на сумасшедших! Он даже присел перед нами на корточки, чтобы разглядеть ещё внимательнее нас: «Дети, да кто же вам такое сказал, что там есть подвиги?». Стало понятно, что он повидал там немало «подвигов», но в этот момент он единственный из всех нас понимал, что детям нельзя рассказывать о таких вещах. Один разумный среди безумных. Мы просили, а он только испуганно отнекивался, как будто от него требовали сделать что-то невозможное, немыслимое. Мы не понимали, почему он не хочет поделиться с нами впечатлениями о войне, где должно быть так много доблести и героизма, а он не понимал, зачем нам знать весь тот ужас, который он там видел. Отрывающиеся от взрывов руки, ноги, головы. Всё это тут же падает на ещё живых. Солдат, которого ранило в живот осколком и отшвырнуло волной к стенке окопа. И вот он кричит в ужасе, глядя на расползающиеся из своего живота кишки, похожие на живых толстых змей. А он их в ужасе от себя отпихивает, не понимая, что это – часть его же самого, важная деталь его умирающего организма… Зачем этим сумасшедшим школьникам знать об этом?
– Да расскажите же хоть что-нибудь! – нам казалось, что всё, что бы он ни сказал, непременно будет интересно. – Что вам там больше всего запомнилось?
– Змеи. Змеи там есть, – ответил Волков с какой-то безразличной интонацией. – Не такие, как у нас на болотах, а длинные и… толстые.
– Ой, фу! – запищали некоторые девчонки.
– Я вылез как-то из… Ну, не важно… А она на меня смотрит и раскачивается из стороны