Дыхание снега и пепла. Диана Гэблдон
свету острыми лезвиями.
Джейми не ушел, а стоял, облокотившись на стол, и потягивал вино – должно быть, на случай, если Кристи снова упадет в обморок. По напряженной руке мужчины, которую я зафиксировала на столе, пробежала дрожь. Он снова начал потеть, я почувствовала характерный запах, едкий и горький. В нем было что-то полузабытое, но очень знакомое, что в конце концов помогло мне понять, в чем кроется слабость Тома, – он боялся. Должно быть, он боялся крови и точно боялся боли. Я была сосредоточена на работе и опустила голову ниже, чтобы он не смог ничего прочесть у меня на лице. Я должна была понять раньше, в чем дело. Я бы и поняла, не будь он мужчиной. Его бледность, обморок… это все не из-за потери крови, а от ее вида.
Я постоянно зашивала раны мужчин и мальчиков: земледелие в горах было тяжелой работой, редкая неделя выдавалась без увечий от топора, мотыги или кирки, укусов свиней, рассеченных от падений лбов и бровей и других мелких травм, требующих наложения швов. В большинстве случаев пациенты подходили к делу бесстрастно, стоически выдерживая все мои манипуляции и тут же возвращаясь к работе. Но я вдруг осознала, что почти все мужчины были горцами, а многие еще и бывшими солдатами.
Томас Кристи же был городским жителем, комиссованным офицером, в Ардсмуир он попал за поддержку якобитов, но никогда не сражался. С удивлением я подумала, что он, должно быть, даже никогда не видел поля битвы, не говоря уже об участии в ежедневной борьбе с природой, которой требовало земледелие в горах Шотландии.
Я вспомнила о Джейми, который по-прежнему стоял в тени, потягивал вино и наблюдал за происходящим с несколько ироническим безразличием. Я бросила на него быстрый взгляд, его выражение не изменилось, но он встретил мои глаза и еле заметно кивнул.
Том Кристи закусил губу, я слышала его дыхание с присвистом сквозь сжатые зубы. Он не видел Джейми, но знал, что он здесь: его напряженная спина все сказала за него. Может, Кристи и был напуган, но его выдержке можно было позавидовать. Мои манипуляции причиняли бы меньше боли, если бы он смог расслабить мышцы предплечья и кисти. Однако в существующих обстоятельствах я едва ли могла ему об этом сказать. Я могла настоять на том, чтобы Джейми нас оставил, но дело было почти закончено. Со вздохом, в котором смешались усталость и раздражение, я обрезала нить последнего шва и отложила ножницы.
– Вот и все, – сказала я, наложив на рану остатки мази из эхинацеи, и потянулась за чистой повязкой. – Следите, чтобы рана была чистой. Я сделаю вам новую мазь, пришлите за ней Мальву. Вернетесь ко мне через неделю, чтобы я сняла швы. – Я замялась, поглядывая на Джейми. Мне не улыбалось использовать его присутствие как шантаж, но это было для блага самого Кристи. – И тогда мы займемся второй вашей рукой, договорились? – твердо добавила я.
Он по-прежнему обильно потел, но к его лицу начал возвращаться нормальный цвет. Кристи посмотрел на меня, а затем – невольно – на Джейми. Тот чуть приподнял краешек рта в улыбке.
– Давай же, Том. Ты и не заметишь.