Подлец. Мия Блум
ты сказала? – его глаза наливаются кровью.
Бешенство Мирона мне непонятно. Откуда столько агрессии и нетерпимости?
– Я сказала орать перестань, и слова подбирай. Надоело, что ты сбрасываешь на меня свои проблемы как в сточную яму. Или я снова обязана отвечать за твои неудачи? Опять будешь рвать нервы и устраивать невыносимую жизнь, как тогда, когда прогорел ? – смотрю на него со злостью.
Его настроение передается и мне, поэтому чувствую себя взвинчено.
– Нина, ты хоть понимаешь, что у меня серьезные вопросы? От них зависит наша финансовая стабильность в будущем. Это тебе не отдых, и не прозябание дней впустую! Хотя… куда тебе понять, – добавляет с презрением.
– Да как ты вообще смеешь? – попадает в мое "больное" место. – Это я впустую свои дни проживаю? Я только и делаю, что тяну быт, детей, и думаю, как свести концы с концами. Легко разглагольствовать, когда сам отсутствуешь по три недели в месяц. Приехал, поел, поспал, поулыбался детям и все у тебя прекрасно. Только как живем мы, ты понятия не имеешь! Детям есть нечего, с таким вот работящим папой!? – кидаю обвинение.
– Что такое? Голос прорезался? Смотрю прошлая Нина голову поднимает? – с ухмылкой произносит.
Наблюдаю за Мироном и понимаю, что мне становится мерзко.
– Она и не опускала головы, просто доверилась тебе, отдала всю себя без остатка, а теперь – слушаю пренебрежение в свою сторону и ловлю плевки. Если так и дальше пойдет – я подам на развод. Такая жизнь мне не нужна. Лучше уж быть одной. Разделим пополам кредиты, будешь платить алименты на детей и свободен, – отвечаю в сердцах.
Мирон подлетает и хватает за шею. Становится страшно, прежде он никогда не позволял себе поднимать на меня руку. Его пальцы все сильнее сжимают мою плоть, а я ничего не могу поделать, кроме как смотреть в глаза мужа и пытаться найти причину такой животной ненависти. С трудом ловлю остатки воздуха и чувствую, что реально задыхаюсь.
– Еще только раз ты заикнешься про развод – я тебя придушу, – шипит в лицо. – Не думай, что шучу, этими самыми руками покончу с твоей наглостью и смелостью. Желаешь оставить детей сиротинушками? Продолжай в том же духе, – разжимает руку, отталкивая меня, и я закашливаюсь.
Становится безумно жутко. Ощущение, в Мирона вселился дьявол.
– Маааа-ма, маааа-ма! – выбегает Алешка из комнаты и резко останавливается, – вы что ругаетесь? – смотрит обеспокоенно.
– Привет, сыночек, – обнимаю его. – Ты что, нет. Все хорошо. Я так по тебе соскучилась, – целую его в макушку.
– А почему у тебя слезы? – бесхитростно спрашивает Леша.
– Сломала дорогую сердцу вещь, расстроилась, – отвечаю первое, что приходит в голову.
– Не плачь, вещи – не люди, будет новая, – по-мудрому произносит сын, от его слов еще больше хочется разрыдаться.
Он прав. Только человек, которого я любила больше жизни, верила и поддерживала, все дальше переступает границы, топчет мою гордость и добивает отношением. Терпеть дальше все невыносимее.
– А к нам Верунчик приходила! – продолжает