Опоздавшее письмо. Халиг Темур оглы Мамедов
и, опять меня несли туда, я медленно тонул, погружался…
Поезд прогудел, дернулся всеми вагонами и остановился. Мы уже в Баку. Я спустился на перрон. Вокзал напоминал бурлящее, кипящее море. Из репродукторов женский голос на двух языках сообщил о прибытии нашего поезда, призывая быть осторожным. На перронах было полно народу. Тут все двигалось, вертелось, как в муравейнике.
Среди этой людской толпы грузчики своими железными телегами по-мастерски шныряли во все стороны, при этом н задевая никого.
В душе моей было и радостно, и печально. Я приехал учиться, последние годы жил этим, видел себя то журналистом, то историком. "Я буду самостоятельным, я уже взрослый!" И, я боялся. Туманное, неизвестное будущее пугало меня.
Решил, что сначала я остановлюсь в доме своих родственников, а затем сниму квартиру где-нибудь. Мне всегда нравилось быть независимым…
Эту улицу отныне я назову "нашей", поскольку, несколько самые прекрасные годы моей юности будут связаны с этой прекрасной улицей, с её прекрасными (любимыми) жителями.
Здесь всегда была шумная. По обе стороны улицы стояли, в основном, одноэтажные дома. Перед каждым домом стояли скамейки. Всегда там было людно: дети и взрослые, мужчины, женщины. Где-то в домино, где-то в нарды играли, где-то пили чай на маленьких столиках. И так до середины ночи. Душевный покой, мир и лад, хорошее настроение царило на этой улице. Как и во всех Бакинских деревнях соседи жили очень дружно, да так, что можно было позавидовать им. Двери каждого дома были открыты для любого ребенка. Можно было слушать часто, как какая-то мама зовет своего ребенка: «Сынок (дочка), дите мое (кого-то по имени) иди, кушать пора. Поешь чуточку, потом пойдешь поиграть». И, слышишь, какая -то женщина -мама другого ребенка отвечает: «Не переживай сестричка, я их всех уже накормила!».
Впервые два года назад, я увидел Солмаз на одной из этих скамеек около большого тутового дерева. Она читала книгу. А я закончил восьмой класс. После долгих уговоров и просьб мой отец дал согласие вести меня в город, чтобы я пробовал поступить в техникум. Я тогда пробыл в Баку около месяца. Мы приехали напрасно. В первый же день мои родственники отговорили отца: «Мальчик хорошо учится, пусть заканчивает 10-летку, тогда и пойдет в институт». Хотя я возражал, просил, ну это не помогло. Я вернулся в деревню, так и никуда не подав документы.
Вот тогда я и познакомился с Солмаз. Она была в гостях у сестры. Солмаз была худощавым, застенчивым, неуклюжим подростком (я тоже был таким же!). По вечерам мы все вместе собирались, играли, что-то рассказывали, галдели, хохотали. Солмаз была всегда скромной, лишь иногда тихо смеялась. Иногда мы вместе сидели во дворе у её сестры. Временами выходили на окраину поселка наблюдать на вращающиеся колеса нефтяных вышек. Она была тихой, неконфликтной девочкой, не любила споры. Потом мы уехали …
***
Прошло пару дней, меня привели к одной бабушке. У неё был большой дом, из трёх комнат, она согласилась сдать мне одну комнату. Комната была маленькая, но мне хватало. Подмёл, протёр и порядок, у меня свой угол!
После обеда взял свои документы, с тревогой в душе поехал, чтобы превратить в жизнь мечту свою. Я был уверен в правильности выбранного мной пути. В конце концов я обязательно достигну того, о чём так страстно мечтал – быть историком.
Вот великолепное четырехэтажное здание, которое мечталось мне в последние два года, занимало все мои мысли! Громадные одинаковые корпуса, напоминающие раскинутые крылья орла. Университет- мечта многих!
Сдал свои документы. По пути обратно зашел в книжный магазин, купил учебник по истории " Пособие для абитуриентов", вернулся домой.
Напротив дома, где я снимал комнату, под тутовым деревом стояла новая большая скамейка. На скамейке с книгой в руке сидела девушка в белом платье. Когда прошел мимо, я поздоровался с ней. Она подняла голову, ответила на мое приветствие и улыбнулась. Какое красивое лицо, какая красивая улыбка! Я растерялся. От красоты обаятельного взгляда я забыл все на свете. Красавица встала. Очаровательным голосом: «Что, Азад, не узнал?» – сказала она.
По глазам узнал её!
– Солмаз? О боже, как ты изменилась, Солмаз!
Я потерял дар речи. Я кое-как ответил на её расспросы. Из калитки вышла её сестра и спасла меня:
–Привет, Азад! Как раз вовремя, нужны мужские руки. Помоги, пожалуйста нам. Ковёр надо к стене прибить.
Войдя во двор, я чувствовал себя не очень важно: в глазах только её лицо, в душе непонятное чувство, в ушах – её приятный голос. Поэтому плохо получилась моя работа, хотя я старался. Короче говоря, от волнения я ничего не видел и не слышал. Кое-как прибили этот ковёр к стене. Худощавая неуклюжая девочка осталась где-то там, в прошлом. Теперь это была красавица Солмаз, которая вешала ковер со мной! Мне показалось, что моя температура дошла до точки кипения. «Садись, пей чай!» пригласили, но я отказался. Вышел от них и пошел к себе во двор, поспешно умылся. Опять выбежал на улицу.
Солмаз стояла на улице. Очень красивая, стройная, с красивыми чертами лица. Её красивые чёрные глаза выражали неизъяснимую прелесть простодушия. Она очаровала