Авторы судеб. Егор Алексич
ущем, случайно подслушав разговор. Мама о чем-то говорила с бабушкой, а я сидел на лестнице на второй этаж нашего дома и услышал, как бабушка сказала: «Егор только через восемь лет поступит в академию». Разговор этот я тогда запомнил, потому что потом еще месяц гордился, что поступлю в какую-то академию и стану настоящим академиком! Об этом я вспомнил как раз через восемь лет, когда приехал поступать в самую настоящую Академию, обычное заведение высшего профессионального образования, которых пока еще хватает в этой стране. Бывает так, что всплывают какие-то яркие воспоминания из детства, спонтанно или в связи с каким-то событием. Академией это высшее учебное заведение стало называться через четыре года после того, как бабуля сказала ту самую фразу. Это я узнал из буклетика об истории учебного заведения. Еще тогда отметил про себя, что бабуля когда-то давно назвала это место «академией». Вот так, почувствовал что-то, но тут же отпустил эту мысль. Видимо решил тогда, что бабушка просто оговорилась. А значение я этой оговорке придал только через несколько лет.
Не стало бабушки, потом через пару лет и деда. Но родители не стали ничего делать с их домом, оставили пустовать. Это была какая-то нетипичная безалаберность по отношению к недвижимости в наше время. Но мои родители тяжело отпустили своих родителей, а внукам эта отдельная жилплощадь была не нужна. Дом периодически проверяли, что-то даже ремонтировали. Но за участком не следили, дом потерялся среди вымахавших яблонь и кустов смородины.
Как-то я приехал проверять дом в субботу днем. Я уже жил и работал в другом городе, но на выходных исправно ездил к родителям в гости, и в этот раз мне выпал условный жребий приехать с проверкой. Зайдя в калитку, я с тоской оглядел запущенность, припоминая, как тут было весело и беззаботно в детстве. Прошел по тропинке к дому, отпер дверь, зашел внутрь. По привычке глянул в угол, где всегда горела лампадка и откуда до сих пор пахло ладаном. У каждого дома, каждого жилья есть свой особый запах. И у этого был свой. Бабуля была религиозным человеком, а к концу жизни и весьма воцерковленным. Но после смерти, иконы из красного угла родители забрали, дабы не искушать потенциальных непрошеных визитеров. А все остальное практически было не тронуто. Гнетуще и щемяще, конечно. Ты помнишь себя маленьким в этом доме с доброй улыбчивой бабушкой и веселым громким дедом. А теперь ты и сам поспешно вырос, и бабушки с дедом больше нет. А дом и обстановка остались.
Обойдя комнаты, я проверил окна, подвигал зачем-то стулья, заглянул в шкаф. А когда направился к выходу, случайно задел клеенку на столе. Она и съехала. Стал ее поправлять, но увидел, что под ней на краю стола виднеется какая-то надпись. Сдвинул, присмотрелся, сдвинул еще, а потом и вовсе снял клеенку со стола. Это был календарь. Или список с датами. Я не знаю, как правильно это назвать. Обычной ручкой на светлой поверхности стола были написаны года – а напротив события. Или даты и события. Или череда событий и год. Я еще подумал: «Вот старики чудили, на столе записывали, что бы не забыть, наверное!». А потом взгляд мой дошел до конца списка, а там были три события, которые судя по датам еще не наступили.
Я почесал затылок – обычно в литературе и кинематографии так повышают умственные способности. Но мне не помогло. Я прошелся еще раз сверху до конца списка: вроде бы все логично, даты последовательны. Начал вчитываться в содержание. То, что я помнил, совпадало. Некоторые факты и людей, упоминаемых в записях, я не знал. Попалась запись и про меня, был там и год поступления в Академию, причем написано было именно «академия». Было про родителей. Было про политиков тех времен, фамилии известные. Было про посторонних, но знакомых нашей семье людей.
Я достал из кармана смартфон и сфотографировал столешницу. А потом еще немного посмотрел, почитал и накрыл цветастой клеенкой. Вышел из дома, осмотрел участок, забор и вышел в калитку, заперев ее за собой. Почему-то родителей я в известность тогда не поставил и ни о чем не спросил.
Потом несколько дней я ломал голову над этой загадкой. И чем больше я об этом думал, тем больше меня затягивало. Я подумал, что последние несколько событий, которые наступили после смерти бабули, могли быть каким-то предсказанием. Но давний случай с названием Академии, которая в момент оговорки бабушки была Институтом, опять всплыл в памяти и не давал покоя. И это дало мне подсказку – ведь значит мама должна быть в курсе! Ведь ей открыто тогда бабушка сказала, куда именно я поступлю. Да и неужели она ни разу под клеенку не заглядывала, ведь столом-то постоянно пользовались.
Дождавшись выходных я помчался на машине к родителям, и сразу с порога выпалил маме о списке на столешнице, о названии Академии несколько лет назад, о ненаступивших событиях в этом списке. Мама внимательно и слегка подозрительно посмотрела на меня:
– Ты здоров? Я ничего не поняла из твоего рассказа, но у тебя синяки под глазами.
– Мам, у меня всегда синяки под глазами! – я еще глаза закатил для эффекта.
– Почему?
– Я не знаю, наверное с детства. У всех они бывают. Называются под-гла-зи-ны. Ты про бабулю, про стол расскажи.
– А я не поняла ничего про стол. Что я могу рассказать? Кстати, кое-какую мебель купили.
– Что? –