Ведьма из трейлера. Современная американская мистика. Эрвин Хантер
ный овцами с родной земли, батрак, просто нищий, беглый каторжник, преступник, матрос, загнанный нуждой или королевскими вербовщиками на флот. В лучшем случае сапожник.
Он был кальвинист, но не знал имени Кальвина. Ненавидел католиков, но продолжал верить в католических святых и молиться им. Книг он скорее всего не читал вовсе. Грамоту если и знал, то половинчато: либо умел читать, но не умел писать, либо наоборот. Часто он помнил далеко не все буквы.
Знания о мире он черпал из рассказов тех, кто ездил дальше него, а также из проповедей своего приста, если таковой имелся. Собственно, и Библию первый американец знал из пересказов приходского священника – чаще всего невежды, не знакомого ни с латынью, ни с греческим, ни с трудами Отцов Церкви, а знающего только Библию и работы основателей той протестантской секты, к которой он принадлежал.
Первый американец был суеверен: его постоянно искушал дьявол, защищали святые, рядом с ним обитала различная нежить, которая совсем не стеснялась показываться на глаза, во снах и наяву ему то и дело являлись привидения.
Первый американец переселился сюда, спасаясь от долгов, нищеты и религиозных гонений. Жил он уединённо, расселялся хуторами. С себе подобными он старался не контактировать: люди это были грубые, злые, от общения с ними проблем не оберёшься.
Первый американец уходил от моря подальше в леса, бежал от сборщиков податей и рекрутского набора. Он поднимался в горы, рубил лес, корчевал пни, строил фермы. Он был крестьянин, а потому стремился отвоевать себе как можно больше земли, которой ему недоставало в Англии. Тем более, земля здесь была тощая.
Так и жил первый американец: в крохотном домике вместе со скотиной, семьёй с десятью детьми и забитой женой, которую он без остановки колотил. Он жил посреди дикого леса, полного не только индейцев и диких зверей, но и всякой нечисти.
Возле окон первый американец ставил на самодельные лафеты ружья, как Робинзон Крузо в известном романе. Ночами он со своей семьёй лежал на грязном полу с мушкетом в руках и вслушивался в темноту: не идёт ли Вендиго или сам дьявол к его дому?
Он трясся от ужаса, боясь демонов.
Словом, он был настоящий американец.
К моменту отделения тринадцати американских колоний общее их население едва достигало пяти миллионов человек. Тем более, большая часть из них жила у моря. В Южной и Северной Каролине население не достигало тридцати тысяч жителей.
Америка тогда была не только одноэтажная, но и деревянная. Во всей Вирджинии было лишь одно каменное здание, – и это была тюрьма.
У Лавкрафта – этого подлинного певца и одновременно разоблачителя той старой, протестантской Америки – есть отличный рассказ «Картина в доме». Как раз про такого одичавшего за много лет, превратившегося в нежить чудовищного старика-пуританина, живущего на заброшенной на первый взгляд ферме где-то в глуши Новой Англии.
Этот рассказ – выражение того первозданного американского духа.
Так мастер описывает эти заброшенные дома первых поселенцев, – тогда, на рубеже девятнадцатого и двадцатого века, ещё вполне сохранившихся:
«Самое страшное кроется в убогих некрашеных домишках, притулившихся на сыром склоне холмов, прилегающих к скале. Так они и стоят два столетия или больше, прижавшись, притулившись, прилегая к чему-нибудь, и тем временем их оплетает дикий виноград, окружают деревья. Домишки почти незаметны в своевольном буйстве зелени, в осеняющей их тени. Их оконца тупо таращатся на мир, будто моргают, оцепенев от небытия, отгоняющего безумие, притупляющего в памяти жуткие события.
В таких домишках обитали поколения необычных людей, которые давно перевелись. Мрачная фанатичная вера взяла в тиски их предков, разлучила с родней, приучила к глухим местам и свободе. Здесь отпрыски победившей расы процвели, разорвав узы ограничений и запретов, здесь же они сгорбились от страха, угодив в страшное рабство собственных мрачных фантазий. Вдали от цивилизации и просвещения сила пуритан нашла странный выход, а их изоляция, мрачное самоистязание, борьба за выживание с безжалостной природой пробудили в их душах нечто тайное и темное – гены доисторических предков, живших в холодных северных краях. Жизнь воспитала в них практичность, вера – строгость, но греховность победила душевную красоту.».
Америка расцвела во многом за счёт того, что находилась вдалеке ото всех крупных конфликтов, раздиравших другие стороны света. После Войны за независимость здесь не случилась ни революций, ни крупных вторжений неприятельских армий, ни голодоморов, ни чего-то ещё подобного.
В отличии от французов, вынужденных постоянно то оборонять страну от неприятеля, то нести знамя Революции аж до Урала, то свергать одного тирана за другим, – американцы жили спокойно на своих лесах и пустошах, постепенно обогащаясь и накапливая всё больше бабла.
К сожалению, Америку обошли не только крупные катастрофы того времени. Миновали её и образование, и культура, и много что ещё.
В отличии от жителей Латинской Америки, обитателей Америки англо-саксонской никогда не посещали благородные порывы сердца.
Пока