Рассказы. Алина Салыкова

      А потом будет Париж

      Они сидели вдвоём. Это была одна из тех редких и долгожданных встреч, которыми они не могли насытиться. Ради которой бросали всё, и не было в тот момент счастливее и между тем несчастнее людей, чем эти двое в Париже.

      – А потом будет Париж. Он будет весной, когда пахнет сакурой и немного корицей. Он будет летом, когда лёгкий прохладный ветерок разлетается по городу, разнося ароматы духов и сладкой выпечки. Он будет осенью, когда парки и сады засыпаны разноцветными пёстрыми листьями, которые так сладостно ласкают слух своим шелестом под ногами. И он будет зимой, когда запах горячего пряного глинтвейна, что продают прямо на улицах в разноцветных пластиковых стаканчиках, слышится по всему городу, когда хочется остановиться и купить горячих крэпсов с начинкой из шоколадно-ореховой пасты и съесть их на лавочке в самом центре Парижа.

      – Как ты думаешь, Он подождёт нас?

      – Конечно, ведь это наш Париж. Он только наш, и мы можем вернуться туда, когда захотим: через пять, десять и даже двадцать лет, и он останется нашим.

      Её голова лежала у него на коленях, и он гладил рукой её длинные русые волосы. Лёгкий аромат духов пленительно щекотал ноздри, а губы жаждали поцелуя. Сколько ещё у них будет таких ночей – он не знал. Каждый раз их встреча могла оказаться последней.

      – Мне пора, – она резко встала, нащупала ногой балетки под кушеткой, взяла бежевый пиджак, лежащий рядом, и направилась в прихожую. Он никогда не провожал её и не закрывал за ней дверь.

      – А потом будет Париж! – сказал он ей вслед.

      – Потом будет Париж, – прошептала она в ответ.

      Так они всегда прощались. Никогда «пока» или «до встречи». Они познакомились в городе любви, на станции метро «Эколь Милитер», познакомились, чтобы каждый из них узнал о любви. Он, не одинокий русский тридцатилетний нейрохирург, и она, замужняя – замужем за туристом, и от того ещё более одинокая русская журналистка. Их столько связывало и столько разделяло! Страсть, о существовании которой до встречи с ним она лишь могла догадываться или видеть в дешёвых американских фильмах, понимание, которое ей и не снилось, и любовь, о которой она читала в книгах… Всё это было между ними и не было в её браке. А он и не знал, что можно так любить, боготворить, уважать, хотеть и восхищаться женщиной. Он любил в ней всё: каждую клеточку, каждый изгиб, каждый недостаток. Он готов был на всё, чтобы она осталась. Лишь бы больше не уходила, не возвращалась туда, в свою привычную обыденную жизнь. Жизнь, где нет его, но куда ему так страстно желалось попасть. Нет, они были вместе всегда: в ежедневных звонках, в миллионах смс, в Сети и изредка на несколько часов – в кровати. Но этого было мало. У неё была своя жизнь, которая замирала в те минуты, часы и секунды, когда они были вместе, но куда она постоянно возвращалась. Её семья – её муж и дочь. Она вошла в вагон метро и заняла свободное место. Через полчаса будет дома. И ещё две недели не увидит его! Дома всё спокойно: дочь на выходных у бабушки, муж через полтора часа вернётся с работы. У неё хороший муж, и от этого становилось ещё тяжелее. А там Он, в своей жизни, в своей семье и со своей любовью…

      Они писали друг другу. Много и обо всём. Письма корабликами пускались в плавание по Всемирной паутине – Интернету – до конечной пристани – адресата. И от этого было легче – через письма доносить всю любовь, всю боль от разлуки друг с другом, всю страсть жажды прикоснуться, обнять, поцеловать. Они знали – этого мало, но в то же время это то, что они могли дать друг другу, будучи вдалеке. Писать письма…