Бытие и Империя. Онтология и эсхатология Вселенского Царства. Александр Дугин
бъеме – от истоков до ее падения в конце времен. И в дальнейшем традиция оперирует именно с этим синтетическим образом, сохраняющим свое значение вплоть до самого последнего времени (поскольку исторически Империя сохранилась в той или иной форме до XX века, а в особом толковании и преломлении есть и сейчас).
В этой классической версии – от Навуходоносора до эсхатологической точки «омега», завершающей имперский цикл, – также есть свои этапы и разделы. Во-первых, в Четвертом Царстве (Римском), соответствующем железным ногам статуи, происходит христианизация Империи, делящая всю историю на до и после Константина Великого (на рубеже III и IV столетий). После мы имеем дело с христианским толкованием Империи и ее особой онтологией (и политической эсхатологией). Следующим водоразделом становится разделение Империи на два центра при Карле Великом в самом начале IX столетия, что нарушает принцип единственности, неразрывно связанный с вселенским масштабом. Отныне можно прослеживать ее судьбу как по линии Востока (Византия и Московское Царство, Третий Рим), так и по линии Запада (Каролинги, Оттоны, Штауфены, Габсбурги). И наконец, в переходный период от Средневековья к Новому времени возникают новые – экстравагантные версии имперской идеи, предвосхищающие колониальный империализм европейских национальных государств. Даже некоторые секулярные политические тенденции Нового времени – от Наполеона до американской гегемонии или глобализма – могут быть идентифицированы как предельные стадии искажения все той же имперской идеи, а, точнее, ее симулякры.
Но отсчет классической версии истории Империи (по крайней мере для христианской цивилизации) следует вести от Нововавилонского царства и комментария пророка Даниила на сон Навуходоносора. При этом очевидно, что с учетом традиций Месопотамии, где и происходило толкование сна Навуходоносора и сложилась самая общая формулировка учения об Империи, существовала традиция, уходящая вглубь времен как минимум во времена Ассирии, но скорее всего и глубже, в Старовавилонское царство Хаммурапи, и еще ранее – в Аккад Саргона и вплоть до мифических царей Шумера, в частности к образу пережившего потоп правителю мира – вселенскому монарху Зиусудры (на аккадском «Ут-Напиштим»). Этот месопотамский контекст до Нововавилонского царства Набопаласара можно назвать «предысторией Империи».
Еще одной важной линией в становлении этой теории следует признать часто упускаемый из виду иранский фактор, поскольку метафизика и эсхатология Империи в иранской традиции уходит корнями в эпоху Авесты, намного более древнюю, чем Мидийское царство и более поздняя Ахеменидская династия (Второе Всемирное Царство, по Даниилу). Маздеистско-зороастрийское учение о Монархии Света отчасти вошло в классическую средиземноморскую версию и в позднеиудейское и в еще большей степени христианское мессианство и отчасти сохранило свою автономию – вплоть до Парфянского царства, Сасанидов и даже, косвенно, шиитского Ирана (от Буйидов до Сефевидов и сегодняшней Исламской Республики Иран).
Кроме того, при изучении темы Империи следует учитывать еще несколько факторов.
Первый – самый общий. Кроме классического средиземноморского варианта Вселенского Царства (сон Навуходоносора и его толкование Даниилом) и иранской Монархии Света, в самых разных традициях – и пересекавшихся, и не пересекавшихся с цивилизацией Средиземноморья, – мы видим сюжеты, во многом аналогичные, которые также ставят в центре повествования аналогичную идею и фигуру того, кого можно назвать «Царем Мира»[2]. Часто они имеют целиком мифологический характер, но вместе с тем предопределяют архетипические структуры, явно различимые в самых разных политических и религиозных нарративах – средиземноморских и не только.
В некоторых случаях мы имеем дело с историческим воплощением имперского комплекса, связанного с архетипом «Царя Мира» и во многом аналогичного средиземноморской версии (независимо от того, допускаем ли мы возможность прямых взаимовлияний или исключаем ее). Таковы Китайская Империя, некоторые политические представления буддизма и индуизма, Империи Нового света (прежде всего древних майя, ацтеков и инков), а также ряд более локальных, но метафизически внушительных политий Турана, Индокитая, Индонезии и доколониальной Африки.
Отдельно мы кратко рассмотрим проблему сакральной политической власти в исламе, где изначально она полностью отвергалась, но постепенно дала о себе знать и в этом совершенно специфическом политико-религиозном контексте.
Малая энциклопедия Империи: план книги
В нашей работе мы попытаемся дать обзор всех этих явлений, связанных с имперской идеей.
В первой части мы обращаемся к метафизической идее Вселенского Царства и архетипу Царя Мира в различных культурах, религиях и мифологиях. Здесь речь пойдет о фундаментальной онтологии Империи как особого пласта бытия, расположенного между Небом и Землей, в особом духовном измерении. Царь Мира пребывает в абсолютном центре реальности и как как геометрическая точка не имеет прямого телесного воплощения, являясь, тем не менее, главным конструирующим элементом политического пространства. Царь Мира может целиком относиться к мифу и религии,