Забытый путь. Книга 3. Макс Домнин
ироко открытого рта охотника. Зверь опустил острый рог к вытоптанному в сугробах пятну. Кровавая дорожка выписывала сложный узор, со множеством завитушек и полукруглых линий, следуя движениям добычи. Носорог устал, шерстяные бока то широко раздувались, то бессильно опадали. Редкие, скрюченные ледяным ветром деревца, окружали вытоптанное пятно. Напротив лохматого великана застыл приземистый человек. Чрезвычайно развитая, широкая грудь поминутно втягивала морозный воздух. Всклокоченная, косматая борода беспорядочно топорщась во все стороны, окружала грубое лицо охотника. Покатый лоб и мощные скулы, с крепким носом выдавали непреклонную волю человека. Черные, маленькие, как у медведя глаза, сверлили зверя из-под нависших надбровных дуг.
Мощный торс прикрывала замшевая куртка, а крепкие, как стволы деревьев, ноги замшевые же штаны и кожаные мокасины. Толстые как корни дуба пальцы сжимали древко короткого копья с каменным наконечником. Листовидная пластина с ретушированным краем, напоминавшим каменную пилу, уставилась на носорога. Чуть в стороне, у огромного валуна, валялись два копья. Одно треснувшее и размочаленное в месте перелома, а второе без наконечника. Острая пластина осталась под лопаткой зверя, откуда по передней ноге шерстяного великана стекала тонкая струйка крови.
Носорог сорвался с места, земля вздрогнула, топот гулким эхом разнесся по окрестностям. Огромный рог боднул в сторону, пытаясь нагнать необычайно шустрого врага. Сделав всего один шаг, человек отошел с траектории атаки. Голова зверя последовала за охотником, но не успела, в то время как каменное жало глубоко вошло в горло жертвы. Страшно захрипев, носорог закрутился вокруг своей оси, древко ударило по ногам человека и опрокинув его на землю переломилось. Охотник попытался перевернуться, но носорог налетел сверху, и тяжело топая мощными, как колонны, ногами, принялся топтать землю.
Под огромной тушей исчез и человек, и вытоптанное пятно снега. Четверть часа спустя зверь зашатался и выдыхая из раздутых ноздрей красную пену отошел к огромному валуну, немного не доходя до камня, носорог рухнул. Шерстяные бока опали, а шумное дыхание стихло.
Кровавое пятно прерывалось лишь смоляными космами поверженного охотника. Светлая замша, обильно залитая кровью, скрывала переломы. Только неестественные выступы под тонкой кожей выдавали истинное положение вещей.
Косматый тяжело дышал, воздух со свистом входил в проломленную грудь. Охотник попытался пошевелить рукой, пальцы слегка дрогнули, а человек громко застонал. Мука исказила грубые черты, медвежьи глаза светились гневом и решимостью. С громким криком он сел, руки как плети повисли по бокам, человек смотрел пустыми глазами на сломанную ногу. Казалось он не понимает, что с ним произошло, но мгновение спустя охотник резким движением вышел на колено целой ноги. Секунду человек удерживал равновесие, а затем рухнул лицом на окровавленный наст.
Теплые руки приятно согрели щеки и лоб.
– Так бабочки иногда садятся, когда неподвижно лежишь в траве, – подумал косматый.
Руки куда-то исчезли, охотник открыл глаза, у самого выхода его дома белел силуэт. Косматый не мог определить кто перед ним. Он знал всех животных, что жили на расстоянии двухсот километров, но такое увидел впервые. Самка нежно смотрела на него огромными, голубыми глазами. В том, что перед ним самка у охотника сомнений не осталось едва мужчина взглянул на значительную грудь, выделявшуюся под тончайшей рубахой, достигавшей стройных щиколоток незнакомки. От мягкого взгляда, влажных глаз у мужчины заныло в груди, а на глаза навернулись слезы умиления. Самка чем-то походила на него, ну конечно потоньше, да и поизящней. Лицо так и вовсе чудное, без волос совершенно, а вот на голове, грива, как у коней. Удивительно, но самка ему нравилась, прежде он не испытывал таких чувств.
Чудная подошла к его спальнику, охотник не чувствовал боли, руки и ноги слушались, не было только сил. Впервые он ощущал себя подобно выпотрошенному оленю. Сколько не поворачивай все равно тело скручивается, а ноги не держат.
– Лежи, – легкая рука коснулась покатого лба, испещренного глубокими дорожками морщин.
Голос незнакомки трогал особые струны где-то внутри охотника. Ему хотелось, чтобы она говорила, сейчас он мог слушать ее вечно.
– Сколько же сотен лет ты прожил? Один, в глуши, бедолага, – узкая кисть прошлась по глазам, мужчина зажмурился от удовольствия.
– Ну теперь я все исправлю, чудо природы, – голубоглазая мягко улыбнулась.
Косматый этого уже не видел, глубокий сон сковал мощное тело.
****
Женщина в белом приходила каждое утро, теперь он знал, что она женщина, и приносила необычную воду. Поначалу косматому от нее делалось плохо, но затем в его голове прояснилось. Он даже начал стесняться дома сложенного из костей шерстяной горы, и обтянутого сшитыми вместе шкурами, открытого очага, и навалов костей за домом. Понять почему ему теперь неловко охотник не мог, ведь прежде он жил, не думая о таких пустяках. Правда жил он один, наверное, потому и не думал. Позже, женщина, ее звали Аар, научила его говорить, ему нравилось учиться. Он и прежде любил смешивать разные штуки. Варить