Шекспир мне друг, но истина дороже. Чудны дела твои, Господи!. Татьяна Устинова
человек!.. В конце концов, у него за плечами один неудачный роман и первая любовь в десятом классе, тоже не слишком удачная! Он немного подзабыл, в чем было дело в этом самом десятом классе, но объект его любви, кажется, не обращал на него никакого внимания, и подаренный на День святого Валентина мишутка был оставлен на парте в классе – несколько напоказ. Родители, когда Федя им об этом даже не рассказал, а упомянул небрежно – мишутку было жалко, деньги на него он брал у мамы, долго присматривался и выбирал, – сказали, что на это не стоит обращать внимания. Если девушка так поступает с твоим мишуткой, сынок, выход у тебя только один – больше не дарить ей подарков. И царапина зажила очень быстро, даже удивительно. Неудачный роман он вовсе не хотел вспоминать! Там уже не царапина была, а кровавая рана, и ему до сих пор было немного страшно ее тревожить.
Он опытный человек, но по какой-то необъяснимой, нелепой чистоплотности опасался и не понимал девушек, прижимавшихся грудью в первые секунды знакомства. Никакого удовольствия и трепета он не испытывал, наоборот!.. В голове сразу наступало похолодание, он отстранялся, принимался сложно и витиевато говорить – в общем, как правило, через некоторое время, к Фединому облегчению, девушка начинала скучать и прекращала натиск.
…Но тут другое дело! Тут – детективная пьеса в декорациях драматического театра! Может, имеет смысл продолжать?
– Проводить вас? – осведомился Федя, решивший, что имеет смысл продолжить.
– Я иду к папе. Мой отец директор.
– Вам повезло, должно быть.
Алина фыркнула:
– Все считают, что дочка директора театра обязательно должна быть примой! А у нас все наоборот! Папа считает, что не должен хлопотать за меня, потому что это непорядочно. Если режиссер решил меня утвердить, значит, утвердит! Ну, так было, пока он не помер. Он вчера помер!
– Бог мой, – сказал Федя Величковсикй. – Какое несчастье.
Алина махнула рукой.
– На самом деле он противный был! Всем молодым артисткам глазки строил. Имел право, в общем. От него зависело, кто будет играть, а кто за кулисами стоять. Или участвовать в сцене «Выходят крестьяне»!
Любвеобильность главных режиссеров, о которой Федя тоже знал из мемуаров, всегда казалась ему придуманной. Зачем нормальному, да к тому же занятому, да еще, так скажем, не первой свежести человеку гарем из молодых, не очень молодых и совсем пожилых женщин? С ними, наверное, управляться трудно, они сил очень много отнимают, между ними нужно как-то лавировать, юлить?.. А выходит, так оно и есть на самом деле?! Главный режиссер падишах, а вся женская половина «театральной семьи» – его наложницы?
Покойный режиссер Верховенцев был не похож на падишахов, какими их Федя представлял себе по иллюстрациям из журнала «Восточная коллекция», номера которого он время от времени таскал у матери! Режиссер Верховенцев, хоть и облаченный в бархатную куртку, белые брюки и красный шарф, производил впечатление удрученного мужчины преклонных лет, которому некогда как следует побриться!
– …папа его всегда слушал и поддерживал, – продолжала Алина. – Может,