Пусть умрут наши враги. Александр Шакилов
жареной, копченой, свежей и не очень.
И даже ледяной ветер не мог выдуть из ноздрей эту трупную вонь!..
Зила едва не вывернуло.
Хорошо, рядом оказалась девчонка, похожая на Даринку, – волосы рыжие, огонь прямо – она несла мимо блюдо с парными карпами, обложенными ломтями вареной моркови. Булькнув горлом, леший подхватил с блюда теплый оранжевый кругляш и, едва не проткнув шипом себе щеку, прижал к носу.
Рептилус победно зашипел, изогнул губы в мерзостной ухмылке. Толпа щукарцев недовольно зарокотала.
А вот Ортис поступок лешего понял по-своему:
– Верно наш новый друг намекает. Полукровок позже накажем. Кто ж доброе дело на пустое брюхо затевает?!
– Гость проголодался! Все к столу! – приняв объяснение странного поведения Зила, толпа загудела и враз потеряла интерес к казни. – Отпраздновать надо, готово все! Стынет! К столу!..
Стол – полсотни мер длиной, не меньше – стоял прямо под небом и был накрыт сшитыми из рыбьей кожи скатертями, поверх которых на блюдах, кроме приготовленной так и эдак рыбы, лежали речные моллюски, зеленели, синели и чернели салаты из водорослей, краснели раки с четырьмя клешнями и розовели крупные креветки. Одних запеченных на вертеле тюленей и уток хватило бы, чтоб накормить половину Моса. И когда только успели приготовить все?! Справа от стола возвышались чаны, кишащие жучарами-плавунцами, – Зилу опять стало плохо – которые почитались у щукарцев деликатесом.
Только сели, Ортис забрал у него кость и сунул обратно в чехол.
– Потом верну, – пояснил рыбак. – После обеда.
И началось.
Засовывая в рот ломти рыбьей плоти и очищенных от панциря креветок, Зила чествовали как спасителя, называли храбрым воином. Ведь он не только предупредил об опасности, но и сбросил на жаб сети, воспользовавшись своим даром!..
О даре рассказал Ортис, вызвав новый всплеск внимания к Зилу со стороны девушек. Хихикая и покусывая губки, они подмигивали ему. А женщины постарше смутили лешего чересчур откровенными взглядами. К его ушам прилило столько крови, что удивительно, как она не просочилась через кожу.
Ортис поднял за две ручки братину, полную вовсе не колодезной воды. Зил сразу почуял кислый запах хмельного.
Его родители хмельного не пили вообще и сына наставляли не пробовать, ведь от кислого пойла чистокровные становятся глупее и злее. А вот Ортис не прочь был поглупеть – он щедро отпил из ведерной братины, аж по груди потекло, после чего пустил ее вдоль стола так, чтобы к лешему она добралась в последнюю очередь – похоже, обычай такой в Щукарях: одни лишь остатки новому другу предлагать.
Подвывая, клянчили еду собаки. Лениво разгуливали между ногами пирующих пятнистые кошки-трехцветки. Зимородки – мелкие, сине-зеленые с отливом – нагло воровали мелкую копченую рыбешку с блюд. Задорно чирикали воробьи, высматривая, чем бы поживиться на столах,