Баттонскилл: Карта, мобы, два скилла. Александр Изотов
что они хотели?
– Не знаю, не помню отца, я маленький был. Эти отморозки сказали, что Чекан что-то оставил у меня.
В комнате воцарилась тишина.
– Как ты сказал, твоя фамилия?
У меня ёкнуло сердце. И без того чёрные глаза модератора вдруг почернели ещё больше.
– Так вот почему лицо знакомое… – едва выдавил он из себя.
Екатерина рядом округлила глаза, в ужасе глядя, как Чернецов приподнимается со стула. И моментально облачилась в ту же форму ниндзя, что была до этого.
– Герман, стой! – она оттянула меня себе за спину.
– Глазьева, – Чернецов достал из-под плаща короткую дубину, – Это сын Чекана и Гончей…
– Герман, – Екатерина вытянула кинжал, – Стой, ты же знаешь наказание.
Неожиданно один из кирпичей на стене поменял цвет, и замигал ярко-красным экраном. Из скрытых динамиков донёсся голос:
– Срочно остановите допрос!
Глава 4, в которой правила
А вот теперь я прекрасно осознал, что Екатерина – моя защитница. Неожиданно сильные пальцы рванули меня со стула, и я оказался у неё за спиной.
Красные блики от мерцающего на стене экрана полыхали на стенах и лицах, оттуда вещал предупреждающий голос: «Остановите допрос!»
Чернецов просто пожирал меня взглядом, впервые в жизни подарив ощущение, что это такое, когда тебя ненавидят. Но, стиснув кулаки, я не отводил взгляда. Ещё ничего не сделал такого в этой жизни, что заслужить подобное.
– Герман!
Как чувствует себя парень, которого защищает девушка? Тем более, она была чуть ниже меня.
Да нормально чувствует, когда это сотрудница какого-то там отдела. А перед тобой хмурый мужик вполне себе боевого вида, который до этого ещё и творил невозможные вещи.
– Герман Чернецов, – прошептала Екатерина, свободной рукой подталкивая меня к двери, – Четвёртое правило Невмешательства…
В другой её руке покачивался кинжал, длиной минимум сантиметров тридцать. Мне чудилось, или по лезвию бегали электрические разряды?
– Катя, он их сын! – Чернецов хлопнул ладонью по столу, – Этих… этих…
Его дубинка в руке, так похожая на полицейскую, загорелась синеватым светом.
Я приготовился. Если он сейчас что-то скажет про моих родителей, то я тоже сдерживаться не буду. И пусть мне страшно…
Екатерина обеспокоенно обернулась на меня и покачала головой, мол, не надо. Потом повторила, отчеканивая слова:
– Четвёртое. Правило. Невмешательства!
Чернецов, поджав губы, процедил:
– Игрок не может… Их сын, Катя! Их кровь!
– Герман. Правило.
Чернецов бухнул на стол свою дубинку, и сел, мрачный, как туча. Он не сводил с меня взгляда, но всё же сказал:
– Игрок не может… кхм… навредить нюбсу, – он прищурился, – если для сохранения тайны этого не требовалось.
В допросной повисла тишина.
– Герман, ты должен понимать… – начала было Екатерина, но вдруг в полу допросной осветился синий круг.
В нём проявился