Путеводитель ботаника по ядам и вечеринкам. Кейт Хавари
, в просторной комнате было не слишком жарко. Высокие стены обиты зеленым шелком, мебель старинная, фамильная, начищенная до блеска, – все это напоминало Шафран дом бабушки и дедушки, набитый семейными реликвиями, о которых вспоминали разве что служанки, когда приходило время вытирать пыль.
Оглядывая гостей, Шафран почувствовала укол беспокойства – вдруг здесь окажется именно тот человек, встречи с которым ей хотелось бы избежать. Впрочем, бояться нечего – если доктор Беркинг здесь, она услышит его раскатистый голос. Сердясь на себя за малодушие, Шафран расправила плечи: если ей и грозит опасность, то точно не на званом ужине.
Переступив порог, Шафран назвала свое имя дворецкому, который величаво объявил о ее прибытии. Некоторые гости с любопытством посмотрели на новенькую, а пожилой мужчина подошел ее приветствовать. Это был сэр Эдвард Лейстер, хозяин особняка, в котором они все собрались.
Шафран улыбнулась:
– Рада с вами познакомиться, сэр. Прежде всего мы должны благодарить вас за то, что амазонская экспедиция стала возможной.
Сэр Эдвард отмахнулся и, глядя куда-то мимо гостьи своими бесцветными глазами, ответил:
– Безусловно, я счастлив поделиться своими средствами с Университетским колледжем. – Он сказал это чуть громче, чем следовало, чем сразу же посеял сомнения в искренности своих слов.
На правах хозяина дома он повел гостью к сотрудникам университета, с которыми она уже была знакома. Она заметила, что они смотрят на нее с некоторым удивлением – возможно, те, кто ее знал, не ожидали увидеть ее в одежде, не испачканной грязью или пылью. Шафран машинально провела рукой по платью, расшитому бисером. Хотя его васильковый оттенок не мог сравниться с цветом ее синих глаз, блестящий бисер привлекал внимание и, конечно, был ярче всего, что она носила прежде. В ее скромном гардеробе не было предусмотрено нарядов для торжественных случаев, поэтому соседка, с которой Шафран снимала жилье в складчину, одолжила платье у знакомой на работе. По тогдашней моде оно отличалось прямым силуэтом и спускалось ниже колен, оставляя руки обнаженными и подчеркивая стройность девушки. И сама Шафран, и Элизабет – та самая соседка по квартире и лучшая подруга – приложили немало усилий для того, чтобы завить и уложить темные волосы девушки в стильную прическу, а еще раздобыли шелковые вечерние перчатки, чтобы завершить образ.
Шафран заметила, что на нее серьезно смотрит рослый брюнет. Он подошел и представился:
– Я Александр Эштон. Мы работаем на одном этаже в северном крыле. А вы, как я полагаю, ассистент доктора Максвелла.
Можно было обойтись и без формальностей, потому что на биологическом факультете Университетского колледжа Лондона все друг друга знали. Кроме того, сейчас на кафедре работала всего одна женщина, и это была Шафран, о которой последнее время ходили самые неприятные слухи.
Что касается мистера Эштона, его личность вовсе не была для Шафран загадкой. Она смутно помнила его еще с тех пор, как боролась за свое право находиться в университете, а позже – за право работать, и нельзя сказать, чтобы он ей особенно импонировал. Люди отзывались об Александре Эштоне уважительно: он окончил аспирантуру в два раза быстрее других и путешествовал по миру, исследуя экзотические края. О его нынешних проектах она знала мало, либо потому, что сплетники не интересовались его работой, либо потому, что мистер Эштон не болтал о своих публикациях на каждом углу, как другие.
И вот он стоял перед ней, высокий, в элегантном смокинге и так пристально смотрел на нее, что ей стало не по себе. Темные брови, глаза еще темнее, нос с небольшой горбинкой, очертания рта выдают упрямство, загорелая кожа контрастирует с белоснежной рубашкой, словно он только что вернулся из длительного отпуска. Волосы от природы вьются, и даже бриолин не может с ними справиться.
– Да, я научный ассистент доктора Максвелла, – ответила Шафран. Мистер Эштон взял ее протянутую ладонь, и она сквозь перчатки ощутила тепло его пальцев. – Шафран Эверли.
Он в недоумении уставился на нее.
– Вас зовут Шафран?
Девушка вздохнула. Распуская о ней слухи, сплетники с кафедры позабыли упомянуть ее имя.
– Ну, это как бы логично, не находите? Я – ботаник, и имя у меня как у растения. Забавно, правда?
Эштон криво улыбнулся.
– Не вижу ничего забавного, – буркнул он.
Не зная, как трактовать его ответ, Шафран провела рукой по платью.
– Ну все-таки Шафран лучше, чем Лютик или Азалия.
– Мне тоже следовало бы изменить имя, чтобы оно отражало сферу моих интересов. Как вам Бруселла Мелитензис?[1] – Он сунул руки в карманы и задумчиво посмотрел на собеседницу. – Басиллус Сереус[2] звучит как-то не очень. Лучше всего, безусловно, Лейшмания Доновани[3]. – Он казался совершенно серьезным, но в его голосе звучали саркастические нотки.
– Лейшмания Доновани – идеальный вариант, – одобрила Шафран и выдавила из себя улыбку. – Для краткости
Brucellamelitnesis (
Bacilluscereus (
Leishmaniadonovani (