Пустошь, что зовется миром. Аркади Мартин
но она знала: ему об этом известно.
Шестнадцать Мунрайз положила ладони на стол. Уж не дрожат ли ее руки? – подумала Девять Гибискус. Или же Шестнадцать Мунрайз пытается предъявить свое право на пространство – прикасается к кораблю Девять Гибискус, кладет на него ладони?
– Яотлек, – сказала она, вкладывая в голос самый высокий уровень официоза. – Если даже оставить в стороне мнение подавляющего большинства Двадцать четвертого, который я здесь представляю, что переговоры с чем-то, что говорит таким вот образом, являются пустой тратой всего нашего времени, – на кой черт вам это долбаное министерство информации?
– А что – вы сами хотите поговорить с ними?
– Я бы хотела стрелять по ним. Без вмешательства кучки манипулятивных прохиндеев.
Ничто в личном деле капитана Двадцать четвертого не наводило Девять Гибискус на мысль, что та более кровожадна, чем средний тейкскалаанский солдат. «Я бы их расстреляла», – подумала она. Что говорить, она бы расстреляла что угодно, приблизившееся к ней, включая и Шестнадцать Мунрайз собственной персоной. Ни одна из Шести Раскинутых Ладоней не была в восторге от министерства информации – информационники были гражданскими. Глаза бюрократии за пределами гиперврат, где Город не может увидеть. Глаза довольно часто смотрели на корабли Флота, тайно докладывали тому, кто был их хозяином – то ли министерству информации, которое оплело своими сетями безопасные планеты, согласно слухам, ходившим во Флоте, то ли Всему Тейкскалаану в лице императора, если верить пропаганде, которую распространяло министерство. Девять Гибискус обычно не верила пропаганде.
Министерство состояло из манипулятивных прохиндеев – словечко, произнесенное Шестнадцать Мунрайз, вполне сойдет, – но в ее легионе не было никого, кто мог бы научиться говорить с инородцами, обращавшими в пустыни планеты, населенные людьми.
И Шестнадцать Мунрайз, с ее прозрачной демонстрацией силы через озабоченное письмо, не вызывала доверия как союзник. С ее мгновенным негативом в адрес министерства информации, так похожим на разговор представителей Третьей Ладони, разведки Флота, с их привычкой подозревать в шпионской работе всех остальных. Третья Ладонь никогда не входила в число подразделений, с которыми Девять Гибискус нравилось сотрудничать. Они были обструкционистами, настаивали на использовании только их методов, только их людей каждый раз, когда то или иное подразделение Флота уклонялось от прямого боевого столкновения или логистики, и предпринимали открытые психологические манипуляции. Девять Гибискус предпочитала отдавать те приказы, которые она так или иначе отдала бы, и не спрашивать разрешения у ближайшего политического чиновника.
Шестнадцать Мунрайз была, конечно, капитаном Флота, а не политическим чиновником, но… Девять Гибискус решила проверить ее послужной список на начальном этапе карьеры – кто знает, вдруг та когда-то подвизалась на этом поприще? Как бы то ни было, Девять Гибискус