Я уезжаю. Александра Хоменок
адо бояться вместо меня. Мне и так страшно. Без тебя. Мне будет так страшно без тебя!
Помнишь, ты говорил, что тебе не нравится, как Земфира поет про джинсы, которые прилипли.
Ты добавлял «к жопе» и смеялся.
Я тоже смеялась, мы ехали тогда в твоем форде.
Мы так много ездили вместе, поэтому я и люблю дороги. Но в эту отправлюсь без тебя. Моя машина останется у тебя, папа, когда я уеду. Как и все остальное, горстка того, что я собрала за двадцать лет. Одежда, книги, дневники, просроченные презервативы, любовные письма, мои и мне. Да вот в общем-то и все.
Это все, что останется после меня.
А потом – ты приедешь ко мне,
прилетишь эти мучительным ночным рейсом.
Я куплю тебе билет, ведь мою рукопись купят, и у меня будут деньги на твою дорогу ко мне.
Мы пойдем с тобой на море, я покажу тебе лучший пляж, и ты поплывешь. А я буду смотреть, как ты удаляешься, и не спущу с тебя глаз, пока ты не вернешься на берег и не скажешь:
«Мора як мора, сонца як сонца».
И мы пойдем гулять по набережной, все семь километров, и обсудим мою новую книгу.
А пока я уезжаю.
Пока, папа.
На месте
май растянулся,
с ним я —
выступаю перед своими,
кому можно рассказать про вакацыi
и от кого услышать —
мы уже выросли, знаем как лучше.
диплом за старание
выдадут, когда я буду на море
собирать свои камни —
время как раз.
літаратурная майстроўня скончана.
мне не страшно лететь.
мне вообще страшно жить,
но не сегодня,
когда мои дети – дети
а я – мама,
мама, которой не было у меня так долго,
что я забыла, как скучать по ней.
я сама себе мама.
не бойся, я,
долетишь.
мои книги со мной,
собраны стопкой,
подмокли в сумке,
ждут бирки с васильком,
чтобы тоже лететь.
я всем позвонила,
все перестирала,
купила ягодный лак.
собралась навсегда?
мне не страшно лететь,
страшно не возвратиться.
все-таки летом я родилась.
умереть бы не в нем.
…
грузинка вышла к воротам проверить ковры —
сухие ли.
может ей просто не спится,
в городе ночь.
на горе церковь —
подсвечена.
кажется, сияет изнутри
или из самых недр
свет.
окно совсем низко,
встану на цыпочки
и подоконник упрется в коленки —
не выпаду.
церковь смотрит на меня,
я смотрю на ковры —
бесконечность рисунка,
горы в огнях.
тархун в животе купает бабочек,
первый день лета такой.
усё
заўтра ўсё
царква пільнуе
мне хопіць.
вопыт досьведу рознь
пад дахам як Карлсан
хаджу з сагнутаю спінай
што шыя баліць
але ўначы так прыгожа
палоскамі сьвета зацягнута столь
нібы паралелі сусвету.
чакаю дарогу
дванаццаць гадзін і ўсе каб прыбыць не дадому
а так, у абшчагу.
навошта было падарожжа
мы самі сабе адказалі
па-рознаму.
мне трэба паспаць
але гэты водар свабоды
з прымессю нафты и руж пад вакном
не адпускае.
стукі-грукі па даху
а я не баюсь
я адрасціла прапеллер
фііть и няма мяне тут.
я напісала ў няволю,
можна адсюль