«Если бы старость могла…». Наталия Рай

      Глава 1

      Сколько лет баб Тоне, не знал никто. Что-то в районе пятьдесят-шестьдесят плюс-минус… Точно знали, конечно, в ментовскóй и пенсионке, но прочие рядовые граждане, включая соседей и подружек, могли только догадываться…

      С другой стороны, она, когда не сидела у себя на третьем этаже у окна за столом и не печатала что-то на компьютере (всю жизнь проработав редактором, она и сейчас понемногу подрабатывала, в добавку к пенсии), а покидала стены квартиры, то двигалась так, словно ей – не больше сорока. По крайней мере, мужчины провожали её взглядом с таким сожалением, что… Некоторые даже пытались забежать вперёд её хода и познакомиться.

      Морщины, конечно, у неё были, но лёгкие, так что выглядела баб Тоня лет на сорок-пятьдесят… Но это в обычном, спокойном состоянии… В случаях с догоняльщиками баб Тоня кроила такую лютую физиономию, причём сплошь покрытую глубокими (толщиной, шириной и глубиной – с палец) морщинами, что потенциальные ухажёры застывали на месте, как молнией пришибленные. И потом долго не рисковали знакомиться вообще ни с кем.

      Старушка Божий одуванчик, одним словом. Вся из себя уютная такая и на вид совершенно безобидная.

      При этом баб Тоня не многих к себе допускала. Кроме друзей, конечно… Родни у неё было – племянница, дочь ныне покойного брата, да сын, который носа не казал по несколько лет.

      Из чужих доступ и право на общение имели только те, кого она считала сего достойными: если человек хоть кого-то где-то когда-то (в прежней, до встречи с баб Тоней, жизни) обидел, обманул, подставил, оболгал.., то удостоиться чести общаться с баб Тоней мог и не мечтать. А при попытке получал такой ядовитый отлуп…

      Откуда баб Тоня знала всё о людях вообще и о каждом конкретном человеке, в частности – достоверно неизвестно, а потому негласной кличкой у баб Тони было, естественно, словечко «ведьма». Хотя никакой ведьмой она не была, а просто была человеком пожилым, то есть опытным. За жизнь кого только не повстречаешь, на кого и на что только не насмотришься.

      Но если всё-таки баб Тоню ведьмой и считать, то исключительно потому, что некоторые основания для этого были: она даже издали (каким методом и органом? сердцем? умом? удивительным чутьём? неординарными способностями, именуемые экстрасенсорными?) безошибочно чуяла людей злобных, с садистскими и иными гнусными наклонностями. Опыт – штука такая: очень многому учит. Если человек обучаем, конечно.

      Но тут так: кому – ведьма, а кому – добрая фея! А кому в наши, да и не только, дни нужна фея? В любые дни и времена феи нужны молодым, попавшим в трудные ситуации. Нет, ещё не в беду, а именно в проблемы. Если бы молодость знала, как из подобных ситуаций выбираться, она бы немедленно превратилась в старость!

      А потому весьма разумно устраивать так, чтобы на глазах у молодых был хотя бы один мудрый старый человек. Свой, чужой – не суть! Главное, чтобы к этому человеку можно было обратиться с вопросом: как быть и что делать?

      Феей баб Тоня, конечно, не была (а где вы видели фею ростом в сто шестдесят пять сантиметров, весом в целых шестьдесят килограмм да ещё и без крыльев?!! Зато с морщинами и удивительным чувством юмора? То-то!). Так что баб Тоня была обыкновенной старушкой, во что и сама не особенно верила: душе-то – не больше тридцати! Душа – она ведь вечная!

      Так что получалось поразительное не соответствие (иногда её сильно угнетавшее): ты чувствуешь себя, самое большее, на тридцать пять, а в зеркало заглянешь: мама дорогая! Роди меня обратно!

      Баб Тоня решила, что лучше всего об этом противоречии забыть: от морщин не убежишь, но за лицом, конечно, надо ухаживать, дабы честнóй народ не пугать своим видом. Но одним ухаживанием не обойтись: после тридцати (до которых «на лицо» следовало работать) лицо уже «работает на тебя». Что нажил умом, душой и духом, то люди и видят.

      А потому к баб Тоне молодёжь тянуло, как пчёл на сладкое. Молодых (лет от пяти-шести и без верхней планки возраста) она никогда не отгоняла, но вежливо и внимательно выслушивала. То, с чем молодёжь к ней приходила, для человека втрое старше этой самой молодёжи, всё, что они считают непреодолимыми горами – мелкие неприятности. Но баб Тоня никогда никому не говорила, что их проблемы – яйца выеденного не стоят, а пыталась логически показать, как правильно из ситуации выйти.

      Единственное требование: перед разговором баб Тоня всегда ставила условие – если ей удастся данному человеку помочь, то он обязуется помочь кому-то другому. Будущему баб Тони собеседнику…

      Конечно, с мальчиками баб Тоне было проще: если вырастишь одного мальчика, понимаешь их всех. Самым для мальчиков важным – вне зависимости от возраста, включая вчера родившихся младенцев, которые только что себя мальчиками осознали – самоуважение. И это самоуважение ни в коем случае нельзя разрушать. А если у мальчика есть какие-то проблемы в поведении, следует (опять-таки, не смотря