Алый флаг Аквилонии. Александр Михайловский
картам, на этом участке Босфор, почти не меняя ширины русла, изрядно теряет в глубине, и его течение еще раз резко ускоряется. При этом посреди реки отчетливо видны пенные буруны над подходящей почти к самой поверхности продольной скалистой отмелью, также отмеченной на моей карте. Напарываясь на преграду, вода уже не журчит, не шумит, а ревет раненым носорогом, и именно этот звук слышал акустик Тимченко, когда мы подходили к истоку Босфора. Ширина канала с европейской стороны отмели – сто пятьдесят метров, с азиатской стороны канал шире – двести метров, скорость течения – около двадцати узлов. Нам надо как раз туда, в канал на азиатской стороне, потому что там не только фарватер шире, но и, если верить моей карте, глубины немного больше – а значит, основная масса воды идет именно с той стороны отмели.
Я решил, что пройти тем путем вполне возможно, только рулевому надо работать филигранно. Скорость подводной лодки сложится со скоростью потока, так что стоит малость замешкаться с перекладкой штурвала – и лодку с размаху выбросит на берег полуострова Византий. Впрочем, на место, где происходит последний поворот течения, еще надо будет глянуть вблизи с расположенного прямо напротив мыса Ускюдар, на котором у нас была намечена очередная стоянка на ночевку. Объяснив нашим рулевым – старшине Круглякову, старшему краснофлотцу Алифанову и краснофлотцу Волошину – задачу так, как она виделась с этой точки, я распорядился двигаться дальше.
Мы шли вдоль берега, глядя на текущий по правую руку Босфор, и особенно внимательно – на противоположный берег, по которому, как мы знали, где-то бродят таинственные «люди в черном».
Все случилось, когда мы прошли пару километров, сразу за поворотом речного русла, где Босфор снова начинает течь прямо. На моей карте примерно в этом месте стояла отметка «Дворец Бейлербеев». Услышав пронзительный вскрик Наты, мы обернулись и поняли, что мирная прогулка закончилась безвозвратно… Нас окружило до десятка человек самого угрожающего вида, одетых в ладно пригнанную камуфлированную форму, в распахнутых воротах которой были видны полоски морских тельняшек. И самое главное, на их плечах имелись такие же камуфлированные под цвет униформы погоны русского образца. У одного две темно-зеленые звездочки обозначали звание подпоручика, у другого имелись лычки старшего унтера, остальные были ефрейторами и нижними чинами. Двое были вооружены ручными пулеметами, еще у одного имелась винтовка с оптическим прицелом, прочие держали в руках короткие ладные пистолеты-пулеметы. С немецкими машинен пистолями эти изделия роднил коробчатый магазин и пистолетная рукоять, с советским ППШ – темно-зеленый деревянный приклад. С короткого расстояния – оружие страшное, не оставляющее противнику шанса выжить.
– Стоять, не двигаться! – на чистом русском языке скомандовал подпоручик. – Оружие на землю! Медленно-медленно!
«Ну вот и все, – подумал я, вынимая из кобуры пистолет и аккуратно кладя его