Поле мечей. Боги войны. Конн Иггульден
Домиций постарался отвлечься от боли, однако доверять подведшей его ноге уже не решался. Мелкими, шаркающими шагами он пошел на северянина; тот отступал, пытаясь выиграть пространство, однако это никак не удавалось. Римлянин упорно преследовал и короткими выпадами не давал нанести серьезный удар. Наконец он подошел вплотную, и мечи скрестились.
Северянин увернулся, соперники снова разошлись и начали кружить, словно гипнотизируя друг друга. Домиций внимательно вслушивался в дыхание неприятеля, уже зная, что перед каждым выпадом тот резко, со свистом, втягивает воздух. Он не осмеливался бросить взгляд на собственное колено, однако каждый шаг отзывался резким приливом боли.
Соперник попытался измотать римлянина постоянством коротких ударов, однако тот блокировал атаку. Ему помогало умение читать дыхание и терпеливо дожидаться подходящего момента. Солнце уже поднялось высоко, и глаза бойцов заливал едкий пот. Северянин вдохнул, и Домиций тут же сделал выпад. Прежде чем удар достиг цели, он понял, что расчет оказался точным. Меч задел ухо соперника, кусочек мочки полетел в песок, а из раны брызнула кровь. Северянин взревел и отступил на несколько шагов.
Домиций тоже хотел отойти, однако в этот самый миг колено пронзила такая боль, что не удалось сделать ни единого движения. Северянин тоже остановился, очевидно прислушиваясь к нарастающему жжению. Из раны вовсю текла кровь. Домиций пристально наблюдал за соперником, изо всех сил стараясь не обращать внимания на отказывающуюся работать ногу.
Раненый провел рукой по шее, потом внимательно посмотрел на окровавленные пальцы. На лице его отразилась угрюмая решимость. Он молча кивнул, и противники вновь направились к своим исходным позициям.
– Ты бы перевязал колено, приятель, – негромко посоветовал северянин. – Другие заметят.
С этими словами он кивнул в сторону навеса, из-под которого за поединком внимательно наблюдали остальные финалисты. Домиций пожал плечами и дотронулся до ноги, сморщившись от боли.
Все сразу поняв, северянин покачал головой. Согласно ритуалу бойцы подняли мечи, приветствуя трибуны и консулов. Римского воина внезапно охватил страх. Колено вело себя очень странно; оставалось лишь надеяться, что причина боли кроется в небольшом смещении, которое можно будет устранить. Все остальные варианты казались невозможными и непереносимыми: ведь ничего, кроме меча и Десятого легиона, в жизни молодого человека не было.
Воины направились по раскаленному песку к навесу. Домиций, сжав зубы, изо всех сил старался не хромать. На арену, сверкая серебряными доспехами, уже выходила следующая пара бойцов. Глядя на победителя, оба улыбались: они явно заметили, как ему плохо, и чувствовали себя вполне уверенно.
Цезарь проводил Домиция взглядом и сочувственно вздохнул:
– Извините, друзья. Мне необходимо спуститься и проследить, чтобы ранами доблестных воинов занялись лучшие лекари.
Помпей