Никого над нами. Василий Головачев
title>
Август выдался душным и жарким, почти без дождей. Вездесущая пыль проникала в дома и машины, скрипела на зубах, и даже в новом здании аэропорта, оборудованном кондиционерами, пахло пылью и нагретым асфальтом.
Гордеев с удовольствием выпил ледяной минералки в буфете, послонялся по залу аэропорта, потом объявили начало регистрации на рейс, и он в числе первых пассажиров подошёл к стойке. С любопытством глянул на двух парней-инвалидов, подошедших следом. У обоих не было ноги до колена: у светловолосого – правой, у шатена – левой, – и оба опирались на короткие костыли, начинавшиеся от ладоней. Тем не менее парни выглядели спортивно, легко несли большие сумки и не стеснялись людских взглядов.
Через минуту, послушав их разговоры, Гордеев понял, что они и в самом деле спортсмены, члены сборной команды Томской губернии по футболу среди инвалидов. С завистью подумав о таком ярком проявлении жизненной силы, он почувствовал уважение к этим ребятам. Пройдя контроль, Гордеев с небольшой сумкой через плечо вошёл в зал ожидания. Снова увидел инвалидов, присевших за столик в небольшом кафе: они пили чай.
В этот момент в зал, пройдя регистрацию, ввалилась шумная компания парней и девиц, явно подогретых алкоголем. Вели они себя нагло, не обращая внимания на окружающих, изъяснялись на языке, который трудно было назвать русским, матерились, целовались, хохотали, и Гордеев со вздохом подумал, что, несмотря на технический прогресс и рост благосостояния народа, о чём наперебой сообщали газеты, ростом морали и воспитания отечественный социум не отмечен.
Компания не уместилась за столиками кафе. Тогда один из самых громогласных её участников, вероятно, вожак, вдруг подошёл к инвалидам и развязно бросил:
– Эй, мужики, ослобоните места, мы тут с утра заняли.
Спутники верзилы заржали.
– В самолёте насидитесь, – добавил он с ухмылкой.
Инвалиды переглянулись.
– Допьём чай и уйдём, – тихо сказал один из них, светловолосый.
– Чай можете допить и стоя, – хмыкнул верзила. – У вас ещё осталось по одной ноге.
Человек – звучит гордо, но выглядит отвратительно, вспомнил Гордеев.
Он встал, подошёл к веселящейся компании.
– Не трогайте их.
Верзила оглянулся.
– А это ишо хто нарисовался? Давно не били, папаша?
Гордеев сделал стремительный и точный выпад пальцем в шею верзилы – никто этого практически не заметил, – посмотрел на севшего на корточки, осоловевшего парня.
– Человек человеку – друг, товарищ и брат. Понял, сволочь? – Гордеев оглядел притихших, не понявших, что произошло, спутников верзилы. – Вызвать милицию или подружимся?
Парни зашумели, сообразив, что мужик в возрасте, не выглядевший крутым, проявил неожиданное у м е н и е, подхватили своего вожака, усадили на стул, захлопотали вокруг, поглядывая на Гордеева с опаской и уважением.
– Спасибо, – сказал светловолосый инвалид, сохраняя свой застенчиво-независимый вид. – Вряд ли они начали бы сгонять нас силой.
– Терпеть ненавижу хамов! – угрюмо проговорил Гордеев, возвращаясь на место и анализируя свой поступок. Обычно он ни в какие разборки на виду у людей не вмешивался, и что вдруг на него нашло, понять не мог.
Поймал взгляд парня-инвалида. Насторожился.
Взгляд этот был странно оценивающим и насмешливым, будто инвалид знал нечто такое, что было скрыто от самого Гордеева. Так мог бы смотреть профи спецназа, прошедший хорошую жизненную школу и готовый к выполнению задания. Мешала воспринимать парня спецназовцем только его явная некомбатантность, отсутствие правой ноги.
Гордеев бросил на парочку более внимательный взгляд.
Сердце защемило.
Они были слишком тихими и выглядели незащищёнными, чтобы представлять собой спецназ. Либо наоборот, когда-то и в самом деле служили в строю, пока не получили инвалидность во время одной из боевых операций. Таких Гордеев жалел, так как сам был ветераном армейского «Барса».
Объявили посадку в самолёт. Оглядываясь на шумную компанию в кафе, пассажиры потянулись к выходу на посадку.
У Гордеева прожужжал мобильный. Он отошёл в сторонку, поднёс к уху изящную трубочку смартфона.
– Петрович, – раздался в трубке задыхающийся голос, – меня пытаются…. – Возня, сдавленный мат. – Уходи, Петрович! Тебя тоже на…
В трубке захрипело, издалека прилетел странный квакающий звук, тихий вскрик, и всё стихло.
– Кто говорит?! – с запозданием спросил Гордеев, внезапно соображая, что квакающий звук – это выстрел.
Подержал трубку возле уха, пытаясь вспомнить, кому принадлежал голос. Вспомнил: ему звонил Саша Веничко, бывший старлей бывшей опергруппы «Альфа», с которым он участвовал в последней операции. Что он хотел сказать этим: «Тебя тоже на…»? Найдут? Кто?
– Пассажир, заходите в самолёт, – сказала дежурная по посадке.
Гордеев очнулся, спрятал мобильник, поднялся