Почти родные. Слава Доронина
ль в отпуске. Отвезешь Андрея домой и свободна, – чеканит папа каждое слово.
Это первый звоночек, что нужно соглашаться и не вступать в острую конфронтацию. Но меня не остановить после услышанного.
– В смысле домой, пап? К нам? Ты сейчас серьезно?
От ужаса волосы на голове шевелиться начинают.
– Андрей поживет в нашем доме какое-то время, – как ни в чем не бывало продолжает отец.
Возникает видение, как под капотом машины трескается асфальт и я лечу вместе со своей ласточкой в преисподнюю, в огромный кипящий котел.
– Ты предложил Ковалёву пожить у нас, зная, что мы с детства терпеть друг друга не можем? – переспрашиваю, чувствуя, как вспыхивает вся нервная система.
– Дочка, Андрей недавно после травмы. В его квартире ремонт, а у нас есть все необходимое для реабилитации, – невозмутимо поясняет отец. – Я сказал, что не имею ничего против, если он поживет какое-то время у нас и присмотрит за тобой, пока мы с мамой и близнецами будем в Стокгольме.
– Ну замечательно, пап! – Стону от отчаяния в трубку, закрыв глаза, чтобы избавиться от навязчивой картинки, как меня пожирают языки адского пламени. – А ты в курсе, что Ковалёв жуткий бабник и бунтарь? Мне теперь наблюдать, как любимый дом превратится в бордель и развалины к вашему возвращению?
– Не выдумывай, Ян, и меньше собирай всякие слухи. Все будет хорошо, – заверяет отец. – К тому же Андрей после серьезной травмы, бордель он явно сейчас не потянет.
Мы с Ковалёвым носили общую фамилию, пока он ее не сменил. Росли тоже вместе, и мой горячо любимый дядя и обожаемая бабуля в Андрее души не чают. Но я на дух не переношу этого паршивца и не желаю с ним никакого соседства. Тем более на своей территории.
– Яна, ты еще здесь? – зовет отец.
– Да, – бурчу недовольно.
– Андрей с пеленок терпит все твои выкрутасы, нервных клеток ты ему убила порядочно. Надеюсь, вы перестанете задевать друг друга и наконец-то поладите. Давай, ноги в руки и дуй в аэропорт.
У меня большие сомнения, что мы с Ковалёвым поладим, но спорить не решаюсь. Да и бессмысленно это, если папа принял решение.
– Кстати, в сейфе я оставил для тебя немного наличных. Код помнишь?
– Мне ничего не нужно. Я сама зарабатываю, пап. – И очень тихо добавляю: – Жаль, не столько, чтобы купить себе сейчас отдельное жилье.
– Я все слышу, мартышка.
– Вот и хорошо. Потому что я сильно негодую из-за твоего решения, – чуть-чуть смягчаюсь, услышав свое домашнее прозвище.
– Вся в мать. Эмоции впереди разума. Чуть что, обе загораетесь, как спички. Подыши глубоко и поезжай в аэропорт, Яна. – В папин голос возвращаются серьезные интонации. – В сообщении сейчас скину информацию о рейсе.
Завершив разговор, просто сижу несколько минут, пока не приходит СМС от отца. Я строю маршрут в навигаторе и еду в аэропорт.
«С пеленок терпит мои выкрутасы, и нервных клеток я убила ему порядочно, да, пап?» – бормочу себе под нос, резко трогаясь с места. – Потому что Ковалёв с детства бесит своим вредным характером и вечно недовольным лицом! Всего лишь хотелось Андрея как-то развеселить. И никакая я не мартышка!» – всё не могу перестать бухтеть.
Папа привык называть нас какими-то нелепыми прозвищами. Надо маме пожаловаться. Только у нее получается влиять на отца.
Я так напряжена, что, кажется, достигнут критический предел. Как бы самой не пришлось ехать на такси, потому что, когда злюсь, с концентрацией внимания возникают проблемы.
Усилием воли беру себя в руки и добираюсь до аэропорта без эксцессов. На все про все уходит никак не полчаса. Снова хочется передразнить отца с его «это займет полчаса твоего времени», но вместо этого, заприметив на улице у какой-то милой бабули картонную коробку, которую она пытается запихнуть в мусорку, прошу отдать ту мне. Отрываю кусок, пишу на нем ручкой «Добро пожаловать в ад», расправляю края помятой и испачканной картонки и иду в общую зону. Не забываю и завядший веник, который специально купила в цветочном магазине. Продавщица хотела выбросить потерявший вид букет, но я забрала за символическую плату, чтобы «с почестями» встретить «желанного» гостя.
Знакомое лицо в толпе нахожу сразу. За те несколько лет, что мы не виделись, Андрей возмужал и как будто стал еще шире в плечах. В синих джинсах, черном джемпере и кожаной куртке, он расслабленной походкой направляется в мою сторону. Так и не скажешь, что травмирован.
Подойдя ближе, Ковалёв смотрит на табличку, затем переводит взгляд на поникшие цветы и лишь потом на меня. Слегка прищуривается.
Никогда не была ценительницей мужской красоты, хотя по роду деятельности встречала много приятных и фотогеничных людей. Своего якобы двоюродного брата я не особо люблю, но должна отметить, что во внешности Андрея есть что-то завораживающее, дьявольское. Особенно эта родинка на его щеке. И черные глаза, которые он сейчас не сводит с меня.
– Привет,