Ритуал для посвященных. Геннадий Сорокин
ние проинформировать общественность о вынесенном приговоре. С краткой информацией выступил начальник краевого УВД. В крайкоме были уверены, что после выступления слухи о банде прекратятся. Но куда там! Еще больше стало. Мещерякову и Косу стали приписывать преступления, которые они не совершали.
– Я наслышан о Мещерякове, а про Коса практически ничего не знаю. Его за что посадили, если он никого не убил и не ограбил?
– Без Коса не было бы банды Мещерякова…
Воронов в предчувствии интересного рассказа прикрыл окно, чтобы уличный шум не мешал Демидову.
– Эта история началась четыре года назад, летом 1983-го… Нет-нет, все не так. В 1983 году произошел эпизод, о котором я хочу рассказать. Полковник милиции Кос в то время был начальником Управления уголовного розыска УВД Хабаровского крайисполкома. Мещеряков занимал должность старшего инспектора уголовного розыска краевого УВД по линии борьбы с наркоманией. Цигельников работал в отделе по раскрытию убийств. Или я путаю и его в то время уже отстранили от оперативной работы и перевели оперативным дежурным в Индустриальный РОВД? Не важно.
Центральной фигурой в этой истории был Мещеряков, тридцатидвухлетний капитан милиции, лучший оперативник края, любимчик Коса. Без покровительства Коса он бы так не поднялся. Мещеряков был редкостной сволочью. Ему нравилось унижать беззащитных или тех, кто не мог ему противостоять. К подчиненным и коллегам он относился с презрением. Еще бы! Кос на каждом совещании ставил его в пример. Любые его оплошности покрывал, и, как оказалось, не бескорыстно! Сейчас объясню, как Мещеряков работал и почему ему удавалось за короткую командировку раскрыть столько опасных преступлений, сколько местные опера не могли осилить за неделю и даже за месяц. К примеру, едет он в командировку в город Комсомольск-на-Амуре. Я в то время работал в Комсомольске инспектором уголовного розыска в Центральном РОВД и не понаслышке знаю, как проходили проверки. Итак, примерно за три дня до приезда Мещерякова в Комсомольск из Хабаровска приезжают его отборные агенты. У каждого с собой кропаль[2] размером с мячик для пинг-понга. Агенты расползаются по притонам и блатхатам, угощают марихуаной всех желающих и выведывают у них свежие новости и тайны преступного мира. Мой агент с восторгом рассказывал, как приехали хабаровские фраера и угощали его отборной коноплей. Просто так угощали, даром! У нас марихуану можно было только с риском для свободы раздобыть, а тут приехал добренький дядя и дал раскумариться[3].
Короче, к приезду Мещерякова его агенты уже знали о многих нераскрытых преступлениях и лицах, их совершивших. Без дармовой конопли этот номер бы у него не прошел. А так… Что говорить, он за наркотики получал нужные сведения.
Теперь о том, как проходила проверка. Мещеряков проверял оперативные дела, находил в них недостатки и вызывал к себе провинившегося инспектора. После разбора выявленных недостатков он любил поиздеваться над коллегой из провинции. Спрашивает: «Вы изучили новый приказ об оперативной работе? Рассказывайте». Инспектор начинает в общих чертах пересказывать приказ или инструкцию, Мещеряков слушает-слушает, потом презрительно кривит губы и гнусавит: «Не-е-т, так не пойдет! Это не знание нормативного документа, а бред сивой кобылы. Берите в руки приказ, открывайте абзац номер три. Слушайте!» И… тра-та-та! Тра-та-та! Приказ слово в слово повторяет, абзац за абзацем. «Вот так, – говорит, – надо знать приказы! А вы – бе, ме, двух слов связать не можете». Память у Мещерякова была феноменальная. Это, наверное, после разоблачения спасло его от расстрела.
По результатам проверки проходит итоговое совещание. Мещеряков выходит на трибуну и говорит: «Вы работаете отвратительно! Дальше своего носа не видите». И тра-та-та, тра-та-та: одно преступление за другим выкладывает. Кто, где, когда грабеж совершил, где новые притоны для употребления наркотиков, где краденое скупают. У инспекторов в зале глаза по пять копеек. Никто ничего не поймет: приехал проверяющий, целыми днями в кабинете сидел и вдруг всю оперативную обстановку лучше местных сыщиков знает.
Возвращается Мещеряков в Хабаровск после проверки, Кос его всему Управлению уголовного розыска в пример ставит, а нам, на периферию, приказы о наказании шлет.
– Чую, потрепал он тебе нервы в Комсомольске!
– В 1982 году на совещании по результатам проверки он назвал меня «самым бездарным оперативным работником края». Еще бы! Я-то честно работал, а он через наркотики сведения получал. Но я немного отвлекся, хотя тут без отступления не получится. Кроме мужчин, на Мещерякова работало несколько девушек-наркоманок. Вербовал он их так. За тем столом, где ты сейчас сидишь, работал молодой сыщик по фамилии Стеценко. Мещеряков был его наставником. Стеценко просто боготворил Мещерякова, каждое его слово на лету ловил. Итак, вызывает Мещеряков наркоманку на профилактическую беседу. С женщинами за тридцать или хроническими наркоманками он не работал, выбирал для беседы только молоденьких и хорошеньких. В кабинет входит наркоманка. Ее ставят вот сюда, с торца стола. На столешницу Мещеряков кладет небольшой кусочек прессованной марихуаны и говорит: «Если меня с первого раза не поймешь, то
В данном случае небольшой кусок прессованной марихуаны.
Снять наркотическую ломку (