Левенхет: Каменный берег. Владимир Калашник
такие вопросы ожившей груде костей? – усмехнулся мертвец, – Я побывал в той самой пустоте, которую нам обещают уста неверующих, стал частью её и в какой-то момент освободился о тех ужасных оков… Страшное место, и уж лучше смертным верить в более приятную кончину, чем каждый день, каждое мгновение ожидать то, что должно случиться.
– Значит, никакого загробного мира не существует? – испуганно спросила Айса.
– Я этого не говорил, – Галтрис снова принялся выливать содержимое бутылки в свою челюсть.
– Ты же сказал, что побывал в небытие, – Марк решил докопаться до истины, – но ничего не говорил о загробном мире.
– Просто моё время ещё не пришло, я был обречён на возвращение в мир смертных. К тому же, я не совсем обычная смертная душа, – его пустые глазницы вдруг посмотрели на Марка, – как и ты, пацан. Мы оба знаем какое нечто может ожидать нас по ту сторону жизни, но даже наши знания слишком ограничены смертным разумом. Та белая пустыня, холодный гибельный луч, взымающийся до зеленеющих небес, всё это лишь маленькие кусочки того, что раскрывает ответ на вопрос: что же такое смерть?
– Откуда ты всё это знаешь? Кто ты вообще такой?
– Разве не очевидно? – удивился Галтрис, – Другой бы уже понял… Ещё задолго до твоего рождения я был излюбленный объектом для издевательств нашей голубоглазой подруги вместо тебя. Я – это ты, Марк.
Такого поворота событий не ожидал никто из присутствующих. Декарн и раньше рассказывал о том, что были существа, обладающие такими же силами, как и Марк, но прямо сейчас перед ними присутствует один из них собственной персоной. Мертвец не вызывал признаков того, что он лжец, он говорил слишком убедительно, никто не мог знать о том, что Галтрис уже успел поведать.
– Ты был таким же, как и я? – переспросил Марк.
– Хочешь, чтобы я повторил это дважды? Да, я был такой же, как и ты. Не могу сосчитать сколько раз вражеские мечи и заклинания обрывали мою жизнь, но каждый раз я попадал в эту проклятую пустыню, откуда меня ожидал только один путь – обратно, в плен смертного тела.
– Но всё-таки ты умер. – Декарн решил вмешаться в разговор, – Как это произошло?
– Я был слишком упрямым питомцем. Так меня называла та голубоглазая дрянь, побери её Глор. Эти постоянные требования, угрозы и бессонные ночи однажды окончательно мне надоели, и я решил использовать свои особенности в личных целях. Галтрис Сивый из Файферсвиля, воин Ордена Живого Света стал широко известен на своей родине, и даже его величеств – царь Бэрлис Высокий удостаивал меня своей аудиенцией. Меня прозвали «дитя смерти», из-за того, что за бесчисленное количество сражений никто так и не смог оставить на мне ни единого шрама… Я мог прославиться на весь мир, я жаждал этого. Но затем наступил крах всего.
– Мёртвая война, – предположил Декарн.
– Четыреста тридцать девятый год, третий раз Мертвоземье решило вонзить свои костяные