.
это осталось в той, другой жизни. Теперь настало время совершить особое путешествие.
Каждый подследственный рано или поздно превращается, за редким исключением, в осужденного. Однажды утром надзиратель объявляет ему, чтобы тот собирался на выход из камеры с вещами. О том, что его отправляют на этап, заключенный узнает только внизу, на первом этаже, где конвой проверяет личные дела, скрупулезно сверяет фотографии с физиономиями живых людей (бывали случаи, когда вместо одного заключенного на этап уходил другой), инструктирует «пассажиров», «грузит» их в «воронки» и везет… на железнодорожный вокзал. Этап – дело нескорое, нетерпящее суеты. Иной раз в соседний регион заключенного могут из СИЗО в колонию везти месяцами.
Колонии разбросаны по всей стране. В какую из них попадет осужденный и как долго продлится «путешествие» – одному богу известно. И все это время, пока осужденного везут из СИЗО в «зону», несмотря на многочисленные реформы, неуклюжие попытки властей очеловечения пенитенциарной системы, ни адвокат, ни друзья, ни родственники не имеют представления, где находится заключенный, куда его везут, да и вообще, жив он или нет.
О дальнейшей судьбе Алексея переживать было особо некому: кроме двух маленьких детей, родных у него не осталось. Бабушка, Тамара Константиновна, умерла. Наверное, оно и к лучшему, что этот печальный поворот событий не застал ее при жизни. Вряд ли пожилая женщина смогла бы перенести такой позор.
О бесчинствах, которые творит конвой по отношению к осужденным во время этапа, Алексей был наслышан – как издеваются над заключенными, избивают. Даже бывали случаи чудовищных убийств арестантов. Однажды, слушая рассказ бывалого сокамерника, уже второй раз осужденного за разбой, Долотов спросил:
– А за что хоть бьют-то?
– Хм, – усмехнулся его собеседник, – рожа твоя не понравится или вдруг покажется, что ты в сторону конвоя не так посмотрел, возьмут и отмудохают.
На кого-то этап наводил ужас, но только не на Алексея. Ему было все равно, что будет с ним. Жизнь для него перестала иметь значение, и, если она внезапно оборвется, он будет этому только рад. Когда-то он высоко взлетел и, не удержавшись, рухнул на самое дно, потеряв смысл дальнейшего существования.
Все тот же сокамерник Андрей посоветовал брать с собой на этап минимум вещей и за некоторое время до поезда ничего ни есть, ни пить.
– Почему? – недоуменно спросил Алексей.
– Ну ты даешь, музыкант, – развел руками сокамерник и добавил: – Чтобы в «столыпине» потом на парашу не ломился. Так что на всякий случай возьми с собой пластиковую бутылку, полиэтиленовые пакеты – ты же знаешь, по закону подлости, в самый неподходящий момент иногда так даванет на клапан, что хоть волком вой, а конвою лень выводить зеков на оправку. Из еды бери чай, сушнину разную, печенье, сухари, пряники, конфеты. Курева прихвати побольше, сигареты в неволе – это, можно сказать, конвертируемая валюта.
Уже потом, в пути, Долотов не раз с благодарностью вспоминал Андрея и его советы.
Когда-то, в далеком двухтысячном году, Алексей уже имел трения с законом: привлекался за хранение и употребление наркотиков. Тогда ему было двадцать два года. Та история случилась уже после окончания МГУ, повезло – иначе поперли бы из универа.
Однажды Долотов договорился с приятелем встретиться в районе Киевского вокзала. Алексей приехал раньше времени. Пока ожидал товарища у входа в метро, к нему подошел милицейский патруль. В то время, после серии прокатившихся по стране терактов, проверка документов, а зачастую и досмотр вещей, на вокзалах, в аэропортах стали обычным делом. Для Алексея это было впервые, никогда прежде его не останавливали. Долотов не понял, чем его физиономия привлекла внимание милиционеров. С документами у него было все в порядке – коренной москвич. Парень вел себя развязно, разговаривал с пренебрежением, тем самым вызвал ответное негодование молодых милиционеров, и заурядная проверка документов закончилась препровождением в участок и обыском, чего Леха никак не ожидал. Милиционеры вывернули все карманы, в недрах которых обнаружили несколько пакетиков с «дурью». Результат неосмотрительной дерзости оказался плачевным – Долотов и не заметил, как оказался на тюремной шконке[1].
Он проклинал себя: «Надо было быть полным идиотом, чтобы с наркотой в кармане вести себя подобным образом». Если бы не его надменность и спесивость, возможно, и проблем никаких не возникло бы – предъявил документы, и будь здоров.
Алексей понемногу приторговывал «травкой», и в тот раз приехал на встречу именно с этой целью. Зелье предназначалось для приятеля по имени Самвэл, и лишь немного парень оставил для себя. Армянин был его старым и проверенным клиентом, который уже в течение нескольких лет покупал у него марихуану.
Нельзя сказать, что Алексей был матерым наркоторговцем, он понимал, что торговля наркотой – это противозаконно и очень опасно. Но он, как и многие его коллеги, придумал себе оправдание, мол, нужно же как-то выживать. Он не мог себе позволить продолжать сидеть на шее у бабушки. Как ни пытался Алексей убедить стражей порядка, что вся «трава» исключительно для
Спальное место или койка на тюремном жаргоне. – Здесь и далее, если не указано иное, примечание литературного редактора.