В закоулках воспоминаний. Наталия Широкова

      – Сирота, я, сирота, сиротинушка! Нет ни дома, ни семьи – одна чужбинушка! Помогите сироте на пропитание! В моей жизни только горе и страдание! – горланила я эти жалобные причитания, сидя на грязных ступенях центрального собора на площади Всех Святых. Здесь находилось постоянное место для выклянчивания милостыни. Каждый из касты попрошаек имел свой утвержденный пятачок территории неподалеку от собора. За мной закрепили три первые ступеньки возле главного входа. Народ слонялся тут с утра и до вечера, тем более что парадные ступени выходили на самую огромную площадь города. И медяки текли рекой в кружку для сбора милостыни. Вид мой полностью соответствовал призванию: чумазое личико, с копной немытых и нечесаных волос на голове; босоногая и в рваных лохмотьях, еле прикрывающих тело. Жалостливый скулеж про горькую судьбу сиротинушки вызывал оттенок сострадания и каплю сочувствия в душе сердобольных домохозяек, или приезжих купцов, которые не скупились подбросить медячок в кружку. К заходу солнца моя работа заканчивалась. И я стремилась успеть до обхода первой стражи попасть в южную заброшенную часть города, где, под развалинами старого замка, глубоко в подвалах, собирались, такие же как я, бездомные попрошайки. Но мы отнюдь не были предоставлены сами себе. В этих подвалах, или лучше называть их подземельями, селились все бездомные города, кто входил в касту попрошаек. У нас даже имелся глава – Слепой Джерим – ещё крепкий на вид старик, и оба глаза у него, между прочим, очень хорошо видели. Это он распределял и закреплял места за новенькими попрошайками, и принимал и учитывал всю добычу за день.

      – Привет, малышка, как улов? – по пути к развалинам меня встретил Калиб, один из старожилов в касте попрошаек. – Много ли сегодня смогла выскулить на своих ступеньках?

      – Салют, вот, послушай, как гремят медяки в кружке! – я подзенькала монетами внутри старой и помятой емкости. – Сегодня, как никогда, улов на славу, Джерим будет доволен. А у тебя как?

      – Тоже все путем, мне повезло натолкнуться на богатую карету. – Калиб гордо выпятил грудь, – Там сидели две миловидные барышни, уж очень щедрые.

      Калиб бегал попрошайкой за проезжающими по большой площади экипажами, каретами, или простыми повозками. Иногда это становилось даже опасным занятием, кучер мог и приложить крепко кнутом поверх спины попрошайки. Поэтому на данный участок становились юркие и проворные мальчуганы.

      – Я смотрю, ты освоилась на месте, не то, что в первые дни, – Калиб шел рядом со мной по узкому переулку, который выводил нас прямо к пустоши на окраине южной части города, где и находилась наша подземная обитель. – Помню, как тебя нашли в канаве около главного водостока, в начале весны. Думали, что ты нахлебалась воды и попала в объятия седой старухи. А ты выжила, однако, и даже стала приносить пользу нашей касте. Скажи спасибо Джериму, что не оставил тебя подыхать в канаве.

      – Говорила, сто раз, – я нахмурено посмотрела на Калиба, не любила вспоминать тот момент моего появления в этом городе. Тем более, что ничего не помнила до него. Как очутилась в канаве, и кто я. Но Слепой Джерим и не задавал много вопросов, просто пристроил меня, когда оклемалась малость, в свою “семью” и дал место на ступеньках.

      – Так ничего и не вспоминается о прошлой жизни? – Калиб помог мне спуститься в лаз, затерявшийся среди обломков замка. Мы вернулись, скорее всего, одни из первых. Остальные попрошайки подтянутся после захода солнца.

      – Не напрягаю свою память, частичная амнезия, что же поделать. Мозг сам, когда придет время, восстановит воспоминания, – я привычно передвигалась по темным подземным переходам, сворачивая где нужно направо, или налево. С пространственной ориентацией у меня все обстояло нормально.

      – Ты иногда такие заковыристые слова говоришь, просто поражаюсь! – Калиб шел за мной и судя по интонации, ухмылялся. – Точно ты не из наших земель. И являешься дочерью одного умного всезнайки, живущего на краю света! Может тебя привез один из кораблей? Мерзкие люди, которые торгуют рабами, тебя похитили! А ты, наверное, сбежала.

      – Прекращай фантазировать, я хотела сказать, придумывать всякую глупость! Почему ты так хочешь узнать про мое прошлое существование? – я остановилась перед входом в большой подземный зал и повернулась лицом к Калибу.

      – Ты странная! – только и произнес он, и, обойдя меня, вошел в зал.

      Я вздохнула и направилась вслед за Калибом, рассуждая про себя: “А ведь он прав. Откуда я знаю то, что говорю. Я прекрасно обхожусь здешней речью и оборотами. Но местами у меня проскальзывают в разговорной речи такие слова, каких тут отродясь не слыхали. А мне они привычные”.

      По пути к своему жилому уголку, через большой подземный зал, который являлся местом сбора и посиделок всей нашей касты, я шла задумчивая, и не услышала, что меня окликнул Слепой Джерим из своей ниши:

      – Тиа, дитя мое, подойди ко мне!

      Я так и шла дальше, если б Калиб не толкнул меня локтем, обращая внимание на зов. Ну не могу я привыкнуть к этому имени. Чувствую, что не так меня зовут, но вспомнить