Разборки на дорогах. Рассказы. Владимир Хомутский
морю, рыбалка, собирание грибов и посещение бань, причем обязательно с русской парной.
Поездкам на автомобиле по европейской части России с ее замечательной природой, памятниками и людьми посвящены эти короткие автобиографические рассказы, которые наверняка будут интересны молодежи. На российских дорогах всякое бывало, особенно в окаянные 90-е годы прошлого век.
Интересные истории происходят в основном в поездках по стране, связанных с командировками, на отдыхе, в туристических походах, их можно услышать при общении с новыми людьми, а затем рассказать друзьям. Со временем многие подробности поездок забываются, но что-то можно и приукрасить…
Поездки в Белоруссию
Милая моему сердцу Белоруссия, где жили дедушка и бабушка. Здесь же познакомились и поженились мать и отец, который начинал свою офицерскую службу на военном аэродроме в Мачулищах, что недалеко от Минска. Здесь я родился, проводил летние каникулы с родителями, братом и сестрой, двоюродными братьями и сестрами, многочисленными двоюродными и троюродными дядями и тетями, и их детьми.
А какое раздолье белорусских холмов, полей и лесов, какая мягкая и теплая пыль на проселочных дорогах, когда бежишь по ним босиком, и главное при этом, не наступить на коровью лепешку, а если и наступишь, не беда, можно вытереть ногу о шелковистую травку на обочине под насмешки других детей.
И бежим-то мы на одно из озер, называемых местными жителями садками, которых несколько вокруг деревни Щитомиричи, достаточно больших и малых, все они образовывались обычно после того, как в этом месте копали глину или песок, они мелки, зарастали по берегам травой, осокой и ивняком, и были полны карасями.
Взрослые ловили этих карасей бреднем почти каждый выходной день, дети с воплями и брызгами загоняли в бредень рыбу из травы, и заносили на берег куль с травой и серебристыми карасиками, которых набиралось целое ведро. И поверьте, рыба не исчезала до тех пор, пока через несколько лет колхозные трактора не распахали берега этих озер почти до самой воды, после чего рыба стала пахнуть соляркой и дохнуть. В этих же озерах, в их теплой и мутной воде мы купались, загорали лежа на траве и играли в лапту или футбол.
Запомнился случай в одной из поездок в Белоруссию, когда дядя Гена, брат мамы посадил меня на спину лошади без седла, и которая вдруг побежала рысью, но мне удалось, испугавшись остановить ее, натянув уздечку под насмешливые вопли двоюродных братьев Вовы и Кости.
Я часто сопровождал дедушку Константина Григорьевича Соловья в его прогулках по деревне и ее окрестностям. Дедушка был инвалидом Великой Отечественной войны, плохо видел и я, держа его за теплую руку, предупреждал о ямках и кочках на тропинках, а он мне рассказывал о том, что, мол, вот этой рощицей и этими полями когда-то владела наша семья.
– А здесь, у болотца, похоронили немца…
Одного из тех, которых вооруженные мужики отгоняли от деревни автоматным огнем из окопов, когда немцы небольшими группами отступали в конце войны от Минска, иначе деревню могли сжечь. Очень многие из них так и остались лежать безымянными в белорусской земле…
Вообще-то дедушка не любил рассказывать о войне, хотя после ее окончания прошло всего-то 15 лет, но из разговоров взрослых мы понимали, что эти годы были для них очень тяжелыми. До войны он работал председателем колхоза, затем бригадиром, поэтому в начале оккупации немцы назначили его старостой деревни, несмотря на это, его жестоко избили украинские полицаи, которые требовали выдать тех жителей деревни, к кому приходили по ночам партизаны.
С передовыми частями Красной армии он ушел на фронт, был сапером, а в Польше его тяжело ранило при разминировании противотанкового минного поля.
А бабушка Ольга однажды рассказала нам, как она во время оккупации бежала за дочерью в Минск, по талому снегу босиком, так как в городе должна была произойти облава на молодежь для отправки на работу в Германию. Жуть, что могло произойти с нашей мамой…
В Белоруссию мы приезжали почти каждое лето, сначала поездом из Воронежа и Липецка, где служил отец, а затем на автомобиле «Победа», которых пригнали из Москвы штук двадцать, отслуживших разъездным автотранспортом Минобороны СССР, и которые затем были распроданы офицерам и прапорщикам Липецкого авиацентра по весьма низкой цене.
Отец построил гараж в военном городке Липецка, где мы тогда жили, машину разобрал, детали кузова очистил от ржавчины, знакомый прапорщик заварил проржавевшие насквозь места на днище, после чего отец покрасил днище и крылья оранжевым суриком и покрыл аэродромной мастикой. Он разобрал и очистил двигатель, коробку передач и другие агрегаты, сиденья доработал таким образом, чтобы их можно было раскладывать, устраивая спальные места.
Все это казалось безумно интересным, и я помогал отцу, как мог, тем не менее, ремонт длился целых два года, пока не наступил момент, когда машина была заведена и отец, сидя в ней на табуретке, впервые выехал из гаража.
Тем же летом мы поехали всей семьей на «Победе» в Белоруссию, доехали через Москву за два дня практически без происшествий, если не считать обрыва