Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. Сергей Аксаков
стах жительства в Оренбургской губернии, но также о легавых собаках, ружьях, о разных принадлежностях охоты и вообще о всей технической ее части. Теперь, принявшись за это дело, я увидел, что в продолжение того времени, как я оставил ружье, техническая часть ружейной охоты далеко ушла вперед и что я не знаю ее близко и подробно в настоящем, современном положении. К чему, например, говорить теперь о прежних славных породах собак, об уменье выдерживать и соблюдать их, когда самые породы уже не существуют? О дрессировке, которая уже изменилась, потому что изменились требования охотников? О знаменитых ружьях Моргенрота, Штарбуса, старика Кинленца и Лазарони, когда ружья их сохранились только как исторические памятники, в оружейнях старых охотников? Итак, обо всем этом я скажу кое-что в самом вступлении; скажу об основных началах, которые никогда не изменятся и не состареются, скажу и о том, что заметила моя долговременная опытность, страстная охота и наблюдательность. К тому же книжка моя может попасть в руки охотникам деревенским, далеко живущим от столиц и значительных городов, людям небогатым, не имеющим средств выписывать все охотничьи снаряды готовые, прилаженные к делу в современном, улучшенном их состоянии.
Признаюсь, именно им желал бы я быть хоть несколько полезным. Меня утешает мысль, что добрый совет по части технической может так же пригодиться им, как и наблюдения над нравами дичи или заметки и указания в самой стрельбе.
Для них собственно пишу я это вступление. Я не знаю, кого назвать настоящим охотником, – выражение, которое будет нередко употребляться мною: того ли, кто, преимущественно охотясь за болотною дичью и вальдшнепами, едва удостоивает своими выстрелами стрепетов, куропаток и молодых тетеревов и смотрит уже с презрением на всю остальную дичь, особенно на крупную, или того, кто, сообразно временам года, горячо гоняется за всеми породами дичи: за болотною, водяною, степною и лесною, пренебрегая всеми трудностями и даже находя наслаждение в преодолении этих трудностей? Я не беру на себя решение этого вопроса, но скажу, что всегда принадлежал ко второму разряду охотников, которых нет и быть не может между постоянными жителями столиц, ибо для отыскания многих пород дичи надобно ехать слишком далеко, надо подвергать себя многим лишениям и многим тяжелым трудам. Прежде число второго разряда охотников было несравненно значительнее; теперь же, напротив, решительное большинство на стороне первых. Требования этого большинства нынешних охотников относительно качества ружей весьма отличны от прежних; из сего непосредственно следует, что и ружейные лучшие мастера приготовляют ружья сообразно настоящим требованиям большинства, то есть приготовляя ружья предпочтительно для стрельбы мелкой дичи. Итак, к делу.
РУЖЬЕ. РУЖЕЙНЫЙ СТВОЛ
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом. Нельзя не заметить странного обстоятельства, что редко одно и то же ружье бьет одинаково хорошо и крупною и мелкою дробью.
Распространение двуствольных ружей, выгоду которых объяснять не нужно, изменило ширину и длину стволов, приведя и ту и другую почти в одинаковую, известную меру. Длинные стволы и толстые казны, при спайке двух стволин, очевидно неудобны по своей тяжести и неловкости, и потому нынче употребляют стволинки короткие и умеренно тонкостенные; но при всем этом даже самые легкие, нынешние, двуствольные ружья не так ловки и тяжеле прежних одноствольных ружей, назначенных собственно для стрельбы в болоте и в лесу.
Вообще надобно сказать, что, несмотря на новое устройство, впрочем давно уже появившееся, так называемых полуторных и двойных камер в казенном щурупе, несмотря на новейшее изобретение замков с пистонами, – старинные охотничьи ружья били кучнее, крепче и дальше нынешних ружей, изящных по отделке и очень удобных для стрельбы мелкою дробью мелкой дичи, но не для стрельбы крупной дробью крупной дичи. Если я ошибаюсь, то не по пристрастью к старине, а, может быть, по недостаточным или ошибочным опытам над нынешними ружьями. Впрочем, мое мнение разделяют многие охотники.
Отличный бой ружья – дело неопределенное, не приведенное в ясность.
Всем охотникам известно, что двуствольные ружья, при одинаковых условиях в отделке и в доброте стволин, почти всегда бьют неодинаково: один ствол лучше, другой хуже. Я никогда не мог разрешить себе этой задачи, да и ни один ружейный мастер мне не объяснил ее удовлетворительно. Лучшее доказательство, что мастера сами не знают причины, состоит в том, что ни один из них не возьмется сделать двух стволин одинакового боя, как бы они ни были сходны достоинством железа. Причины далекобойности ружей, по мнению охотников,