К слову о чести. Михаил Сиванков
я пеленой утреннего тумана, что тянулся с Дона. Город уже проснулся, легковушки сновали по мокрой мостовой, громыхали старенькие трамваи, на остановках, прячась за воротниками от прогорклого декабрьского ветра, толпились люди. УАЗ заносило, водитель выворачивал руль, ворчал что-то недовольно себе под нос, чертыхался и сетовал на местную погоду. УАЗ промчался по набережной, свернул на проспект и затормозил у ДОФ. Над входом в Дом офицеров торжественно рдела яркая вывеска с надписью «Ростов-на-Дону приветствует делегатов партийной конференции 1988 года!» По краям на стальных древках пестрели флаги всех родов войск. Духовой оркестр в парке играл «На сопках Манчжурии», а в курилке неподалеку толпились военные, бурно обсуждая армейские новости и кадровые перестановки в округе.
– Козлов! Анатолий Семеныч! – громко окликнул майора подполковник в летной форме. – Не узнаешь? ГДР, Гримменштадт! Ну?
– Далатов, Юрий Николаевич! – Козлов протянул руку коллеге. – Как же, очень хорошо вас помню! Вторая эскадрилья!
– Точно! – расплылся в улыбке подполковник и дружески похлопал однополчанина по плечу. – Ну, рассказывай, где сейчас?
– В Элисте, замком части!
– Молодцом! Из Германии давно?
– После вас вывезли – на нас же сгрузили технику, оборудование! Пока все не вывезли, в части и торчали, уже ни полетов не было, ни молодых из летного состава, одни мы, «старики».
– Да-а… – со вздохом произнес Далатов и, щелкнув зажигалкой, поднес огонь к сигарете Козлова. – Неправильно это все! Такой плацдарм капиталистам отдали! Да что там!.. – в сердцах махнул он рукой. – Людей бросили! Как предали.
Некоторое время он сетовал на дела прошлого, но, наконец, печально вздохнул и сменил тему:
– Повезло, что тебя встретил. Недавно с ребятами вспоминали Германию. Все хотел узнать, ты слышал что-нибудь про командира полка обеспечения авиации ГДР? Имя все не могу вспомнить! Он в Ленинградском артиллерийском учился, жена, по-моему, у него русская.
– Хельмут?
– Точно, Хельмут! Старею, Толя, забывать стал офицеров!..
– Я сам про него не так давно вспоминал. Часто ведь собирались семьями, на отдых выезжали. А вы Курта Повельциха помните?
– Председателя общества русско-германской дружбы? Как же!
– Так вот, парни от него слышали: как ГДР развалили, перед тем, как открыть ворота и снять посты, Хельмут на общем построении зачитал приказ о расформировании части. Поблагодарил всех за службу, извинился, сказал, что после падения стены не считает возможным изменить присяге и служить дальше под началом нового командования. Руку под козырек – «Честь имею» – и прямо перед строем пустил пулю в висок…
– Настоящий был офицер! – после короткой паузы с горечью добавил Далатов и бросил окурок в урну.
– Лучший! – утвердительно вставил Козлов и взглянул на часы. – Пора, скоро заседание начнется. Командующий не терпит, когда опаздывают.
Анатолий сдал вещи в гардероб и прошел в большой зал, наполненный запахами одеколона и гуталина. Делегаты шумно рассаживались по местам, и тут Козлов приметил знакомое лицо во втором ряду. Протиснувшись сквозь толпу, он подсел рядом.
– Доброе утро, Валерий Николаевич!
С полковником авиации Валерием Николаевичем Очировым Козлова связывала давняя дружба. Познакомились они в Германии, когда Очирова перевели из Афганистана в шестнадцатую Армию Военно-воздушных сил ГДР. Среди боевых летчиков он пользовался непререкаемым авторитетом: сослуживцы рассказывали, что в Афганистане не была сбита ни одна боевая машина из его части. Затем их дороги разошлись: Очирову присвоили звание героя Советского Союза и в срочном порядке отозвали в Москву. Спустя несколько лет они столкнулись в Элисте, где Очиров командовал авиаполком.
– Рад тебя видеть! – приветливо улыбнулся Очиров. – Наслышан о твоем аэродроме; говорят, ты весь округ на уши поднял, я уже про КЭЧ не говорю. Что ж, теперь, вроде, можно тебя поздравить! Докладывали, сдали ваш объект.
– Верно сказано, – с издевкой ухмыльнулся майор. – «Сдали»! Вроде как врагу после тяжелых оборонительных боев! Очень много вопросов по приему объекта! Если честно, руки оторвал бы и тем, кто строил, и тем, кто принимал.
– Ну, это ты умеешь! Уж я-то знаю… И, кстати, такая возможность тебе сегодня представится. – Очиров с хитрецой глянул в сторону верхних рядов, – один из обладателей тех рук, про которые ты говорил, здесь.
На сцене меж тем началось движение. За длинным столом, накрытым бордовой скатертью из дорогого бархата, рассаживался президиум партсобрания во главе с Главкомом Северокавказского Военного Округа. По правую руку от него расположились высокие чины, по левую – старшие офицеры. И те, и другие, наскоро просматривая программу конференции, спешно вносили на полях пометки карандашом. Все было вполне обыденно для такого мероприятия, если не брать во внимание тот факт, что в состав президиума вошли два сержанта, прапорщик-танкист и женщина в строгом костюме с шиньоном на голове, внешностью напоминающая Людмилу Зыкину.
– Товарищи