Домовушка. Екатерина Шитова
шептала без остановки слова, словно это была ее предсмертная молитва:
– Прости. Прости. Прости
Она вдруг почувствовала под ладонями что-то влажное, теплое. Это была ее кровь, растекшаяся неровной, темной лужей по грязному полу.
Кто был виноват в том, что она уходила из жизни вот так – в муках, лежа на грязном полу?
Она. Только она.
***
Двенадцать лет назад
Алёна шла по весенней грязи. Ноги вязли в глине, и она с трудом передвигала ими, пытаясь пройти через грязно-рыжее месиво. Весенняя распутица каждый год накрывала деревню в конце марта – по раскисшим дорогам текли бурлящие ручьи, где-то в синей вышине неба кричали прилетевшие из южных краев грачи, а в воздухе пахло прелым навозом и тёплой сладостью.
Алёна любила весну за то приятное предвкушение, которое она рождала в душе, за то, что она прогоняла мрачную, зимнюю тишину серебристым звоном капели и кружила голову звуками и ароматами. Алена стянула с головы платок, и ветер тут же растрепал её светлые косы. Запрокинув голову, она рассмеялась синему небу и яркому солнцу. Какое счастье – молодость! Какое счастье – жизнь!
Девушка дошла до своего дома, вошла в ограду и вздрогнула от неожиданности, замерев на месте. Мать стояла на крыльце, кутаясь в фуфайку и уже поджидала ее. Женщина смотрела на Алёну таким взглядом, как будто сейчас же накинется на неё с кулаками.
Мать Алены, Фаина, жила одна и была крепка и сильна физически, всю мужскую работу по дому она выполняла сама. Она воспитывала Алену в строгости и часто била ее – и с причиной, и без нее. Но сегодня девушка, взглянув матери в лицо, сама почувствовала себя виноватой. Улыбка сошла с ее губ, но раскрасневшиеся щеки и растрепанные волосы она скрыть не могла.
– Опять с ним гуляла? – точно ядовитая змея, прошипела мать и прищурила глаза, – говорила же я тебе, не гуляй с ним, дура. Он тебя все равно замуж не возьмёт.
Алена подошла к покрасневшей от ярости женщине и боязливо положила ладони на её сгорбленные от тяжелой работы плечи.
– Мам, да пойми ты, Володя любит меня, – тихо проговорила Алена, – Он женится на мне, он пообещал. Оставь уже нас в покое, прошу тебя!
Мать размахнулась и залепила Алёне звонкую пощёчину. Девушка вскрикнула, прижала ладонь к вспыхнувшей огнем щеке.
– Оставить вас в покое? Ах ты, потаскуха! – голос Фаины сорвался на визг, – Володя твой хитер, пронырлив! Он знает, что, в случае чего, тебя защитить будет некому, вот и вольничает. Наверняка, думает, как все, что раз от меня муж ушёл, бросил одну с дитем, значит, и с тобой можно так же не церемониться! Мы для всех здесь с тобой одного поля ягоды.
Алена смотрела на мать ненавидящим взглядом. А Фаина тряслась от гнева, выдавливала сквозь зубы новые и новые оскорбления, изливая на голову дочери всю свою желчь.
–Потискает он тебя, дуру безотказную, за дровенниками, нацелуется, намилуется с тобой, а потом быстренько женится на другой.
– Хватит, мама! Всё не так будет! Не так! – закричала Алёна, не в силах больше впитывать в себя материнский яд.
Фаина, стиснув зубы, отошла от дочери, хлюпая высокими калошами по талой воде, а потом все же обернулась и сказала тихо:
– Не хочу потом слезы твои вытирать.
Отвернувшись, сгорбившись ещё сильнее, женщина скрылась в доме, хлопнув дверью.
– Ну, мам… Ну почему ты вечно такая? – шептала Алёна, размазывая по лицу горячие слезы.
***
Муж ушёл от Фаины внезапно и подло – сбежал, прихватив с собой все, что можно было продать. Он оставил ей лишь записку на столе, в которой корявыми буквами было выведено одно-единственное слово – "прости".
Но Фаина не простила. Она была сиротой, помощи ей ждать было не от кого. Тяжело пришлось одной, с новорожденной дочкой на руках, но Фаина бралась за любую работу, пахала за троих. Выжила, выползла из страшной нищеты без чьей-либо помощи, дочь вырастила. Только все равно всю жизнь слышала смешки и сплетни за своей спиной. Её так и звали в деревне – Фаина Брошенка.
Семнадцать лет прошло с тех пор, а она до сих пор носила обиду в себе и мужчин ненавидела, считала, что все они одинаковые подлецы. И вот теперь, когда её наивная дочка говорила ей о какой-то там любви, ее одолевала злость. Она всю свою жизнь прожила с клеймом бракованной, брошенной, так теперь ещё и Алена пошла по её стопам – сдружилась с парнем, у которого на лбу написано, что он жениться на ней точно не собирается. А если бы и собрался, родители его этого сделать бы не позволили.
Фаина считала, что, раз уж она посвятила всю свою жизнь дочери, то имеет право вмешиваться в её жизнь и направлять на правильный путь. Иначе зачем она её растила? Зачем каждый раз строго отказывала мужчинам, пытающимся проникнуть к ней домой и заночевать с ней?
Нет уж, она все делала ради своей Алены и не даст ей по глупости сломать свою жизнь. Раз Алена не слушается, то Фаина просто запрет её в комнате, и дело с концом. А Володя этот походит-походит под их окнами, да и найдёт себе другую сговорчивую дуру. Так решила