Неокантианство. Шестой том. Сборник эссе, статьей, текстов книг. Валерий Антонов
в самом малом круге, реальность не может быть постигнута непосредственно в разорванном облике, но везде только косвенно, в признании сущности, работающей над обликом в его контексте. Как индивид реализует себя через временную последовательность образований и пространственное деление на подчиненные члены, так и вид реализует себя в структуре более высокого порядка, представленной индивидами, благодаря которой он, как и индивид, проходит через свой круг форм во временной последовательности и пространственном расширении. Таким же образом род реализуется через круг видов, семейство – через роды и т.д.».
Более распространенными являются номиналистические взгляды, с которыми мы уже столкнулись выше, в замечаниях Агассиза. Поэтому здесь достаточно указать, что уже в своем большом морфологическом труде Геккель объявил все естественные роды «произвольными и субъективными абстракциями» за исключением высших, так называемых им типов в соответствии с употреблением, распространенным Блейнвилем, и что позднее, в связи с его обращением к монофилетической гипотезе, он пришел к точке зрения, которая упраздняет и это исключение.
Краткая психологическая дискуссия проложит путь к решению этого вопроса. Два пути приводят нас к родам организмов еще до всякого научного знания. Во-первых, абстрагирование общих характеристик организмов, которые попадают в круг нашего случайного личного опыта. Механизм нашего воображения заставляет их, в той мере, в какой они встречаются в различных сходных объектах, непроизвольно и неизбежно вступать во все более прочную ассоциацию путем многократного воспроизведения в восприятии. Чем прочнее она становится, тем больше ослабевает ассоциативная связь, в которой ее характеристики стоят с несовпадающими характеристиками отдельных, разных объектов восприятия. Но она никогда не растворяется. Мы всегда представляем себе абстрактное общее на фоне конкретного, из которого оно выросло. Это воображение мы разделяем с животными, поскольку механизм их памяти и воспроизведения схож с нашим. Второй, более извилистый путь к этим самым общим, который часто пересекается с первым, предпочтительно свойственен только нам. Он ведет через язык. Многочисленные названия организмов, созданные практическим и теоретическим мышлением, стали языковым достоянием, которым мы рано научились пользоваться. Они связываются с родовыми идеями, сформированными на первом пути, в той мере, в какой они доходят до нас в устной или письменной форме, и помогают их сгустить. Далее они делают возможным расширение нашего ряда идей о жанрах. С помощью описаний, при поддержке и без поддержки всевозможных символов, более или менее схематичных иллюстраций и т.д., мы создаем для себя новые жанры. Мы создаем их для себя, создавая с помощью воображения из символов и слов описания, а там, где первых не хватает, только из вторых, роды никогда непосредственно не воспринимаемых образцов. Какими бы малоразработанными