Испытание для невесты. Хелен Хоанг

      Кай знал, что должен плакать – все вокруг рыдали, – однако не мог выдавить из себя ни слезинки.

      Если у него и щипало в глазах, то лишь от тяжелых, удушающих запахов в зале, где проходили похороны. Ему было грустно, но не настолько сильно, как человеку, у которого трагически погиб лучший друг. Да у него сердце должно было разбиться! Будь это вьетнамская опера, все вокруг утонули бы в потоках его слез.

      Почему же он до сих пор не сошел с ума? Почему думает о домашнем задании на завтра? Почему не убит горем?

      Двоюродная сестра Сара рыдала так сильно, что у нее началась рвота, и она побежала в туалет; наверное, бедолагу до сих пор там выворачивает. Ее мать, Ди Май, неподвижно сидела в первом ряду, молитвенно сложив руки на груди и опустив голову. Мама Кая время от времени похлопывала сестру по спине, однако та оставалась безучастной. Ди Май тоже не проронила ни слезинки – потому что давно выплакала все слезы. Семья ужасно за нее переживала. Со времени получения страшного известия бедняжка превратилась в ходячий скелет.

      К облегчению Кая, шеренга буддистских монахов в желтых балахонах заслоняла гроб с Энди. Хотя мастера похоронных дел поработали на славу, тело все равно выглядело как-то не так. Лежавший в гробу ничем не напоминал шестнадцатилетнего мальчишку – лучшего друга и любимого кузена.

      Это не Энди. Энди ушел. Все, что от него осталось, живет лишь в памяти Кая. Турниры на мечах, соревнования по армрестлингу, в которых Кай никогда не выигрывал и вечно отказывался признать поражение. Он скорее позволил бы сломать себе обе руки, чем сказал бы «сдаюсь». Энди считал друга патологическим упрямцем. Кай отвечал, что у него просто есть принципы.

      Он и сейчас вспоминал разговоры с Энди по дороге домой из школы, когда солнце давило на спину сильнее, чем набитые учебниками рюкзаки. «Тебя ничем не прошибешь, словно твое сердце сделано из камня». Кай не помнил точных обстоятельств, но упрек кузена по сей день звучал в ушах. Только теперь он начинал понимать, что имел в виду Энди.

      Комнату наводнили низкие, монотонные звуки буддистских гимнов: гортанные слова на незнакомом языке. Музыка заполняла пространство, отдаваясь в голове. Кай невольно отбивал ритм ногой, хотя знал, что на него смотрят.

      Когда же они замолчат? Вот бы стало тихо! Хоть в гроб лезь и закрывай за собой крышку!.. Но тогда он окажется в замкнутом пространстве рядом с трупом, а это, наверное, еще хуже.

      Будь рядом друг… будь Энди жив, они бы смылись отсюда и нашли чем заняться. Энди вечно что-нибудь придумывал. А сейчас его нет.

      Рядом с Каем сидел старший брат, Кван, – и явно не собирался смываться пораньше. Похороны существуют именно для таких людей. Кван досидит до самого конца, как положено, и найдет в этом утешение. Несмотря на мощное телосложение и недавно сделанные татуировки на руках и на шее, – вылитый гангстер! – он то и дело осторожно промокал салфеткой покрасневшие глаза и влажные щеки. Кай, как всегда, пожалел, что так мало похож на брата.

      Мелодично звякнула металлическая чаша, пение прекратилось, и мгновенно наступило неимоверное облегчение, словно с груди сняли тяжеленный камень. Монахи стали закрывать гроб, а процессия медленно двинулась к выходу из зала. Кай ненавидел толпу и прикосновение чужих тел, поэтому остался сидеть, а Кван встал, и, похлопав младшего брата по плечу, присоединился к исходу.

      Кай провожал взглядом идущих мимо родственников. Кое-кто не скрывал слез, другие сдерживались, однако даже Каю было понятно, что у них горе. Тетушки, дядюшки, двоюродные сестры и братья, дальние родственники, друзья семьи, сплоченные общей бедой, поддерживали друг друга. Кай, по своему обыкновению, оставался в стороне.

      Строй замыкала группа женщин постарше: его мама, Ди Май и еще две тетушки, которые, как гласили семейные предания, с детства были не разлей вода и до сих пор старались поддерживать легенду. Не будь они все с ног до головы в черном, можно было бы подумать, что дамы пришли на свадьбу. Их шеи, пальцы и уши оттягивали украшения с бриллиантами и нефритами, а дорогие парфюмы перебивали густой аромат благовоний.

      Когда мать и тетки поравнялись с его рядом, Кай поднялся и одернул пиджак, доставшийся от Квана. Чтобы дорасти до этого пиджака, понадобится не один месяц. И тысячи отжиманий. Причем если начинать немедленно.

      Подняв голову, Кай увидел, что дамы остановились. Рука Ди Май, протянутая к его щеке, застыла в воздухе. Женщина печально посмотрела ему в глаза.

      – Я думала, вы дружили. Тебе все равно, что Энди больше нет?

      Сердце подпрыгнуло и заколотилось так быстро, что стало больно. В горле встал ком, и Кай не смог выдавить ни слова.

      – Разумеется, дружили, – выручила его мама и потянула сестру за руку. – Пойдем, Май, нас