Шепот тьмы. Келли Эндрю

      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

      Воскрешение колтона прайса

      Врата ада открыты днем и ночью;

      Спуск плавный, и путь легкий:

      Но вернуться и увидеть веселье небес,

      В этом труд и задача могучая.

      1

      Делейн Майерс-Петров не была хрупкой как стекло, но иногда ей казалось, что это не так. Раннее сентябрьское утро было солнечным и теплым, на широкую зеленую площадь Хау падали тени от тонких саженцев деревьев. Над головой простиралось покрывало нежно-голубого неба, заполненное пушистыми облаками. Делейн совсем не чувствовала, что она на волосок от нервного срыва, но ее родители смотрели так, будто это сейчас произойдет.

      Ее родители, которых она несколько раз просила остаться дома. Родители, которые так и не научились слушать, хотя у них со слухом все было в порядке. Родители, которые решительно проигнорировали ее просьбы и пришли на первый день занятий. Выглядели они удушающе не к месту рядом с дорогим зданием, выстроенным из опалено-красного кирпича, обвиваемого плющом. Они стояли с плакатом, на котором написали ее имя.

      Лейни, мы тебя любим!

      Надпись была сделана жирными черными буквами на бумаге цвета розовой жвачки. Ощущения от этого события, как и от всех событий в ее жизни, были невероятно унизительными. Несколько студентов показывали пальцем на плакат. Ее мама, сидящая под тонкими ветками молодого вяза, как будто совсем не замечала, что происходит вокруг. Располагающийся рядом с ней отец Делейн совсем не вписывался в обстановку: руки в татуировках, волосы убраны назад, в бороде заметны серебристые волосы. Выражение лица такое, будто сейчас его будут фотографировать в полицейском участке за правонарушение. Студенты на тропинке, замечая его хмурый вид, пытались держаться от него как можно дальше, насколько это вообще было возможно. Делейн была готова поспорить: губы отца были так сильно сжаты только потому, что он прилагал все свои силы, чтобы не расплакаться.

      Неся на плече свою сумку и проглатывая гордость, она как можно незаметнее помахала на прощание родителям. И пока Делейн шла, она старалась не наступать на тени, отбрасываемые на асфальт, словно маленький ребенок, который перепрыгивает через расщелины на плитках – «На трещину встанешь, маме спину сломаешь». С каждым шагом в ее голове все громче проигрывалась детская считалочка. Родители поддерживали ее так, будто они зрители на стадионе Фенвей. Тени охлаждали и омрачали. Она все меньше чувствовала себя студенткой, которая только поступила в колледж, больше, как ребенок, идущий в детский сад с ланч-боксом в руках.

      Это было, как она полагала, прогулкой по краю длинной темной полосы, сложно было винить ее родителей. Хрупкая и часто болеющая, она побывала на волосок от смерти еще до того, как научилась читать. Девочка попала на больничную койку, где мигал свет и шумели приборы, она вынырнула из каталептической темноты, только чтобы узнать, что слух больше не вернется. Делейн осталась наедине с тишиной в своей голове, с шепотом теней у ее ног и отчетливым ощущением, что она разбита внутри.

      И с каждым тихим днем с тех пор к ней относились сугубо бережно, как к хрупкой посылке.

      Она была честна сама собой, никто никогда не ожидал, что Делейн Маейрс-Петров пойдет в колледж. Доход ее родителей был скромен: таким можно оплачивать свет, а не покрывать оплату за обучение. Свободные духом, они проводили свои вечера, бронируя места на выступлениях устной поэзии в местных инди-площадках, а дни – отвозя Делейн к Волденскому пруду, чтобы она попрыгала по камням у воды. Они не вдумывались в смысл таких вещей, как капитализм, складывание постиранного, чистого, выглаженного белья и научные учреждения.

      Маленькая, хрупкая Делейн как яблоко не просто далеко упала от яблони семейного дерева. Ее яблочко было подобрано пасущимся оленем и перенесено через поля и луга, оставлено далеко-далеко. Пока ее родители отрицали саму концепцию высшего образования – «Это просто дорогой кусок бумаги, Лейни. Он тебя не определяет», – большего она не хотела. Она хотела планов, свободы и обещанных возможностей, которые можно было получить от высшего образования.

      Хотела получить шанс, чтобы доказать, что она не сделана из стекла, она гораздо крепче этой материи.

      Она хотела, чтобы ее что-то определяло. Не невозможность слышать и тишина в ее голове, не страх темноты – она желала, чтобы ее определяли ее достижения. Не то, что она неспособна сделать, а то, чего она добилась.

      Поэтому в ту минуту, как ей стукнуло восемнадцать лет, она зашла в интернет и подала заявку на стипендию. Вступительные экзамены были сложными и заняли целую неделю. Они оценивали психическое и физическое состояние, индивидуальные способности, а также нужно было заполнить много разных зловещих форм.