Те, кого не было. Анна Зенькова
ПАВЛОВНА
Никогда мы с ним не подружимся. Никогда!
Я же как лучше хотела. Предложила в карты сыграть.
Не понимаю, ему игра не понравилась? Или он ко всему моему так относится? С предупре…ж… Нет. Бредубеж… С бредубеждением! Вот!
Лидочка такое про нашего главного часто говорит. Что он хороший человек, но с бредубеждением. Это значит, что Высоченный во всякий бред верит. Я так поняла.
И он, получается, тоже верит всякому – про меня. Наверное, думает, раз я лысая, так и в карты играть не умею. А я умею! Меня мама давно научила. Но я соврала, что бабушка. Чтобы он про маму всякий бред не сочинял.
А книги… Я их правда люблю. Только все буквы забыла. А без букв как читать? То-то и оно.
Поэтому я испугалась.
ПЕТРОВИЧ
Вот же олух! Хорошо хоть сейчас додумался. Она же читать не умеет!
Я просто заметил, как у нее глаза забегали. А бегающие глаза – это что? Первый признак паники!
Думаю: с чего вдруг? Может, у нее книги с чем-то плохим связаны? Ассоциация какая или еще что.
Это меня Серафимовна научила. Мозгоправии своей. Она же у нас редкого смысла психолог! Темень теменью, но людей похлеще той Ванги угадывает. Вот прямо насквозь просвечивает, как рентген. Тут я и подумал, может, у меня тоже такой дар включился, раз я эту туманность Андромеды так легко раскусил.
Туманность – это хоть не обидно звучит?
Ну а как понять? Я уже и не знаю, на какой козе к ней подъехать, чтобы она так не жмурилась. До меня только и дошло, что это было тогда – с тем салатом. Это у нее так страх проявился – беспрестанным морганием. А с стороны казалось, что она жмурится. Что тогда, что сейчас – с книгами.
Может, ее там били в этой их богадельне, если она такая припадочная? Страшно вообразить.
И тут она сама призналась:
– Я не помню, как читать.
А краснющая стала! Так я и понял всё. «Не помню» и «не умею» – у нее это один огород.
Честное слово! Как будто мы на разных языках говорим. Хотя казалось бы! Мы и они – где та разница?
Так и мне без разницы, ну!
Но я вдруг зачем-то предложил:
– Давай тогда сам, что ли, почитаю. Тебе.
Понадеялся, дурень, что она откажется. Ага! Видел бы кто это лицо, кроме меня!
И писать она тоже небось не умеет. Свезло так свезло.
ТАИСИЯ ПАВЛОВНА
Сегодня вторник. День, когда я навещаю дочу.
Интересно, если бы она сама могла – пришла бы? Я часто представляю, как она заходит ко мне в комнату и мы обнимаемся. Как раньше! Когда еще все было хорошо.
Но так, как было, уже не будет. И доча никогда ко мне не придет. Ее, может, и забрал кто, а я не знаю. А если и не забрал, все равно – не придет. Я же ее бросила.
Брошенные, они так не могут – взять и простить. Мне Лидочка все объяснила. Для этого надо сердце иметь. С ключиком, чтобы можно было, как дверцу, открыть. Достать все свои обиды, а взамен что-то хорошее положить.
Ноу меня, наверное, и сердца нет. А если и есть, то мертвое. Оно давно не стучит, так просто – тюкает. Скрипит еще. Наверное, заржавело.
Поэтому я и про дочу знаю. Как же тут не понять? Меня ведь тоже бросили, не только я ее.
Но