Дикополье. Слово Шубина. Дмитрий Перцов
из моего воображения, и Эммы Уотсон, очень даже похожей на Гермиону. Ей я затем строчил письма по найденному в интернете почтовому ящику.
На стуле с поникшей головой сидела Длинная леди. Слушала обвинительную речь Миши. От её угрожающей силы, мистической опасности и вот этих хоррор-прибауток не осталось и следа. Она была просто худой женщиной с трагическим прошлым и неверно избранной линией поведения.
– Шубин ясно дал понять, – строго вещал Миша. – Дикополье – не место для хухров-мухров! Правило номер один: нельзя делать того, что причиняет вред местным жителям, а также гостям края и тем, кто худого обращения не заслужил. Правило номер два: со своим уставом в наш монастырь не лезь. Коли обосновалася тут, будь добра стань его органической частью. Правило номер три: нельзя вытягивать школьников до смерти!
Длинная леди кивала и всхлипывала. Я доел борщ, отодвинул тарелку, и Вальяжная Сменщица погрозила мне пальцем, мол, не всё выхлебал, и тогда я, наклонив тарелку, доел всё без остатка – уж не с ней-то мне спорить.
– Решать, что с тобой делать, будут присяжные заседатели, – Миша обвёл взглядом комнату и всех присутствующих. – Я выступлю в качестве арбитра, и только. Мы можем наказать тебя. Можем заточить в шахту “Мария-Глубокая”. Можем просто взять и отпустить, а впрочем, нет, не можем. Ваше право, друзья, предложить иной выход из ситуации.
– Наждак ей в ж**у, и делу конец, – сказал Халабудный Стервец и получил кулаком в глаз от Горнячка.
– Воспрещено ругаться при отроках! – воскликнул тот, и на полу возобновилось сражение. – Воспрещено!
Длинная леди ещё глубже зарылась в тонких ладонях, дёргая плечами.
– Сам-то что думаешь, Горнячок? – спросил Миша, взял Горнячка в две руки и посадил на край стола. Горнячок замотылял резиновыми сапожками, а Стервец, пожав плечами, вернулся в комнату Никиты, к сладостям.
– Проучить-то её, проучить надо… Однако смотрю я на неё – и не могу! Вдосталь настрадались женщины. Вдосталь! Пора и на мировую идти. Я как про Павлу милую вспомню, что в бабу каменную обратилась, так всё моё угольное сердце трепетать начинает. Айда простим её, Миша, а? Простим, но – запретим отныне на землю дикопольную ступать.
– Идея ясна, – кивнул Миша и повернулся к Вальяжной Сменщице. – А вы что думаете?
Та отодвинула кастрюлю с картошкой и голыми руками отбивала свиное мясо. Мука разлеталась по всей кухне, хоть миска с ней и стояла поодаль.
– Работать ей надо.
И больше ничего не сказала.
– Поскольку труд облагораживает человека, – снова кивнул Миша. – Вы, ребята, какого мнения?
Мы с Валерой, хоть и доели борщ, продолжали делать вид, что у нас ещё полные тарелки – не хотелось сболтнуть чего лишнего. Тем более что Длинная леди, пусть не выглядела опасной – мало ли, вдруг включит берсерка да как нападёт?
– Я… я не знаю… – не поднимая глаз, сказал Валера.
Для него лучшим решением было избавиться от всех монстров раз и навсегда без права на помилование. Это понятно.