Порабощение. Александра Флид
это связано с возрастом? Может быть, дожившие до старости просто чувствуют, когда приближается болезнь? Да и что это за хворь такая? Маль благоразумно держала свои вопросы при себе, хотя любопытство от этого разжигалось лишь сильнее.
Первые три дня прошли практически одинаково. Старец дрожал, страдал от боли и просил есть, но, как ей и было сказано до этого, Маль ничего ему не давала. Вместо этого она приносила ему очередную бутылку и уходила из комнаты. Ей приходилось выносить горшок, стоявший под его кроватью, чистить пол после того, как на него накатывала тошнота, и по возможности помогать ему переодеваться.
Она никогда не видела, чтобы кто-то выпивал так много воды. Рувим постоянно хотел пить, и она послушно приносила ему то, что он просил. Время от времени приходил Фиц – он приносил новые канистры и забирал пустые.
Вечером обессилевшая и измотанная Маль возвращалась домой с деньгами в кармане. По дороге она встречалась в условленном месте с Фицем и забирала три литра воды. Хельга встречала ее встревоженными взглядами и молчаливыми вопросами, струившимися из-под ее ресниц. Сама Маль думала о том, что если так будет продолжаться всю неделю, то к концу она просто умрет от истощения. Рувиму было нельзя есть. У нее на еду просто не было времени.
На четвертый день все изменилось – Рувим поднялся на ноги и сам прошел в ванную, где очень долго плескался. Маль беспокоилась о нем, поскольку не была уверенна в том, что он сможет правильно закрепить защитную маску и не сделать случайно пару глотков во время душа. Однако вопреки ее страхам Рувим выбрался здоровым и невредимым, без каких-либо признаков отравления.
За это время они оба исхудали и побледнели так, что теперь больше походили на мертвецов. Обидным было еще и то, что ничего полезного выведать не удалось. Маль еще не знала, что все это было только началом.
После душа Рувим стал значительно бодрее, хотя по его словам принимать пищу ему все еще было нельзя. Однако дежурить у его кровати тоже не было никакой необходимости. Маль стала чаще открывать окно на кухне и дышать воздухом, а в перерывах между делами она перехватывала по кусочкам хлеб или что-нибудь еще.
Он совсем не удивился тому, что на четвертый день стало легче. Будто только этого и ждал. И вообще, все это время Маль не покидало ощущение того, что Рувим сам все спланировал – до того точными и своевременными были предпринятые им меры.
Разговаривать с ним было невозможно, и Маль сосредоточилась на наблюдениях, тем более что после того, как он пришел в себя, это стало значительно проще. Очевидно, Рувим не замечал ее внимательных взглядов, либо ему просто очень сильно мешало плохое самочувствие. На пятый день его бдительность ослабла, а может быть, сыграло роль что-то другое, о чем Маль еще ничего не знала. Во всяком случае, к обеду она кое-что увидела. Кое-что очень подозрительное.
Отмучившись со стиркой, она вышла из ванной комнаты, по пути отметив, что ее работодатель лежал на кровати почти без движения. Его лицо было бледным и измученным. В этом не было ничего удивительного, поскольку временами