Девочка-призрак. Элли Малиненко
ось, она возникла из сотни разных облаков. А затем, несколько мгновений спустя, раскат грома сотряс весь дом. Зи словно снился кошмар. Она просидела у окна спальни всю ночь, укутавшись одеялом. Всё смотрела, как улицы превращались в реки, грязь вспенивалась и забрызгивала припаркованные машины. Прямо чертовщина какая-то! Зи наслаждалась каждым мигом происходящего.
Видите ли, в Переправе Нобса никогда не происходило ничего эдакого. Это был маленький городок, расположенный в горах. Его жители ничем не выделялись, и здесь никогда не случалось ничего интересного. Такие места называют «спальными районами». «Такая спальня, скорее, похожа на палату для коматозника», – думалось Зи. Вот почему гроза стала наиувлекательнейшим событием за очень долгое время. Второй наиувлекательнейший случай произошёл на летней ярмарке, когда Кэтрин Кук обнаружила у себя аллергию на арахис и у неё распухло всё лицо и пришлось вызывать «Скорую». Однако это не шло ни в какое сравнение со стихийным бедствием. Зи рассудила: «Раз улицы превратились в грязевые руины, хотя бы одно здание в городе наверняка смыло водой».
Она молилась, чтобы им оказалась школа.
К северу от Переправы Нобса находился город куда больших размеров. Он славился тем, что именно там зародилась легенда о всаднике без головы и кривоногом Икабоде Крейне[1]. Туда приезжало немало туристов. Порой они останавливались в Переправе Нобса, чтобы заправиться по пути, или подкрепиться пирогом в закусочной, но потом сразу уезжали. Всегда. Кажется, это было особенностью Переправы Нобса. Здесь не хотелось задерживаться. Отсюда хотелось уйти. Сказать по правде, родители Зи так и сделали – только в совершенно другом смысле. И Зи осталась вдвоём с сестрой Эбигейл, которая была старше на десять лет.
Эбби работала в закусочной, и Зи проводила там уйму времени, оттачивая навык рассказчицы на посетителях. Порой, когда те находили историю занимательной, то покупали кусочек пирога и ей. Пожалуй, это был максимум, который можно было выжать из Переправы Нобса, захолустья, в котором нет ничего, кроме пиццерии, библиотеки, единственного светофора да кладбища. Зи интересовалась только последним. Кладбище было старым, огромным и зловещим – новое слово, которое она стала использовать совсем недавно. Оно значило «жуткий и пугающий». Совсем как любимые истории Зи.
На утро после грозы, когда улицы были в грязи и опавших ветках, Зи сбежала по лестнице из спальни на кухню, где сестра собирала обед. Их дом был старой скрипучей развалиной. Зимой из каждой щели дул сквозняк, а летом они задыхались от духоты даже с окнами нараспашку. Только осенью и весной можно было рассчитывать на некоторое подобие комфорта.
– Занятия отменили, – радостно объявила Зи. – Сообщили по радио!
– Знаю.
– Ты не рада?
– Нет. Школа сегодня закрыта, но мне всё равно нужно на работу. Похоже, закусочная – единственный ресторан в городе со своим генератором, – сказала Эбби со вздохом, продолжая рыться в холодильнике.
Она собрала длинные чёрные волосы в высокий хвост. Зи считала свою сестру очень хорошенькой, но та всегда говорила, что слишком занята сведением концов с концами, чтобы ходить по свиданиям. И заботиться о внешнем виде. Самое большое отличие между сёстрами заключалось в цвете волос: у Эбби они были угольно-чёрными, у Зи – наоборот. Вернее даже с точностью наоборот. Зи была светленькой или белобрысой. Большинство знакомых ей детей с таким цветом волос к первому классу вырастали из него. Но у Зи шевелюра из года в год становилась всё белее и белее. И это было вечной темой для издёвок в школе.
– И, – продолжила Эбби, кладя пластиковый контейнер в полиэтиленовый пакет, – раз я работаю, выходит, ты едешь со мной.
Переполнявший Зи восторг затух, словно сырая хлопушка.
– Нет, Эбби, пожалуйста!
– Тебе нельзя оставаться одной.
– Можно! Обещаю. Я никуда не уйду и ничего не натворю. Останусь здесь, буду весь день читать книги и приготовлю к твоему приходу ужин.
Эбби скривилась. Подперев бок рукой, она заметила:
– Ты ни разу не готовила ужин.
– А в этот раз приготовлю! – воодушевлённо воскликнула Зи. – Сварю спагетти… или кашу, или… что-нибудь другое. – Сказать по правде, Зи за всю жизнь и воды не вскипятила, но чего тут сложного? Просто наливаешь воду в кастрюлю, верно?
– Обувайся. Я опаздываю.
– Эбби, ну послушай! Я достаточно взрослая, чтобы остаться дома.
Однако Эбби пропустила её мольбы мимо ушей. Она передвигалась по захламлённому, отчаянно нуждающемуся в уборке жилищу. Поскольку их было всего двое, и Эбби брала в закусочной дополнительные смены, обязанности вроде уборки отходили на задний план, хотя технически это была забота Зи. Вот только подход Зи к уборке был прост: какой смысл? Дом запачкается по новой, так что оставим всё как есть.
Пока Эбби рылась в вещах в поисках ключей, то и дело ворча, что прошлой ночью оставила их на кофейном столике, Зи ходила за ней хвостом и доказывала, почему сестра должна разрешить ей остаться дома. По правде говоря, аргументы были
Икабод Крейн – герой рассказа Вашингтона Ирвинга «Легенда о Сонной Лощине». У нас этот рассказ известен благодаря экранизации Тима Бёртона. (