«Жажду бури…». Воспоминания, дневник. Том 2. Василий Водовозов
статистика выборов никогда не была опубликована, и, следовательно, общих цифр абсентеизма избирателей мы определить не можем.
По отрывочным горсткам данных мы, однако, знаем, что из городских избирателей явилось на выборы около 50%, а в Петербурге – даже 54%, – цифра очень значительная для первых политических выборов, да еще двухстепенных (двухстепенность всегда усиливала абсентеизм). В Германии на выборы в рейхстаг 1876 г. явилось к урнам даже несколько меньше, а там это были не первые выборы и выборы, происходившие на основе всеобщности, которая всегда высоко поднимает избирательную энергию. Следовательно, нужно признать, что на городских избирателей агитация бойкотистов сколько-нибудь заметного влияния не произвела. Не статистически, но индивидуально я знаю, что очень многие избиратели, во время кампании стоявшие за бойкот, в последнюю минуту не удержались и голосовали за чуждых им кадетов; некоторые сами сознавались мне в этом (между прочими – В. И. Семевский). Но некоторое влияние бойкот все-таки произвел: в следующем году, когда бойкота не было, при выборах во 2‐ю Думу в Петербурге на выборы явилось 70% избирателей.
Крестьянство к выборам отнеслось восторженно; до него агитация бойкота не дошла вовсе. И именно в крестьянских выборах имеются с этой точки зрения в высшей степени комические явления. От крестьянства Саратовской губернии был выбран Г. К. Ульянов (однофамилец, не родственник Ленина), по партийной принадлежности – социалист-революционер. Он был решительным сторонником бойкота, но не мог протестовать против своего избрания, так как сидел в тюрьме122 (в первую Думу заочное избрание сидящих в тюрьме или находившихся в административной ссылке было возможно и признавалось; так был избран из числа кадетов Гредескул123, из трудовиков – очень многие). После избрания он был освобожден. Намеревался отказаться, но не сделал этого. Почему? Кто знает; объяснения на этот счет он давал мне довольно путаные: то ли он хотел сделать свой отказ более эффектным, произведя его в самой Думе, то ли переменил свое мнение. Вероятно, сыграли свою роль самые различные мотивы, не исключая и мотивов самолюбия. Во всяком случае, он свой отказ отложил, а пока что был очень дельным и порядочным, хотя и второстепенным деятелем Трудовой группы. Заочно был выбран и Аникин124, тоже эсер и тоже бойкотист. Некоторые бойкотисты были выбраны не заочно, а так, что их избрали в уполномоченные против их желания; они приняли избрание, чтобы на съезде уполномоченных говорить против избрания выборщиков, но там повторилась та же история. Ну а на собрании выборщиков отказаться идти в Думу уже не хватило силы воли, – уж очень это лестно было. Если меня не обманывает память, так был избран Седельников125, тоже социалист-революционер, примкнувший к трудовикам.
Наконец, рабочая курия. Сюда проповедь бойкота несомненно дошла и произвела свое влияние. Петербургские рабочие почти поголовно либо отказались выбирать, либо в виде иронического протеста избирали собаку
Г. К. Ульянов, член Саратовского комитета ПСР, арестованный в сентябре и высланный в декабре 1905 г. в Восточную Сибирь, был возвращен с этапа в связи с избранием 14 апреля 1906 г. в Государственную думу от общего состава выборщиков Саратовского губернского избирательного собрания.
Н. А. Гредескул, редактировавший харьковскую газету «Мир», был арестован и сослан на три года в Архангельскую губернию, но освобожден в связи с избранием 21 апреля 1906 г. в Государственную думу от съезда городских избирателей Харькова.
С. В. Аникин, подвергавшийся арестам в 1904 и 1905 гг., являясь членом губернского бюро Всероссийского крестьянского союза, был избран в Государственную думу 14 апреля 1906 г. съездом уполномоченных от волостей Саратовской губернии.
Т. И. Седельников, землемер, был избран в Государственную думу 20 апреля 1906 г. от общего состава выборщиков Оренбургского губернского избирательного собрания.