Коло Жизни. Зачин. Том второй. Елена Асеева
на нее младшим Расом, одевшись, с большой неохотой и удрученностью во взоре покинула столь тронувшее ее чистотой и не охваченной далью море.
В зале капища кроме Дивного и Огня никого не было, видимо и Седми, и Словута появились тут только затем, чтобы как сказал Перший «облыжничать» Асила. Лишь Дажба внес через завесу в белый зал Владелину и поставил на ноги, как дотоль сидящий на кресле, подле Дивного, Огнь воззрился на нее, точно как и Усач, желая сорвать кожу. Отроковица надрывисто дернулась сначала вперед потом назад, вдарившись всем телом об ноги стоящего Дажбы, и торопко сокрыв лицо ладонями гневливо крикнула Огню: «Прекрати! Прекрати на меня так смотреть! Мне это невыносимо! Невыносимо!» И сызнова на нее накатило желание закричать так, чтобы услышал ее тот, кто посылал этой ночью зов, призывая по ускользающему имени.
– Тише! Тише! – взволнованно вскликнул стоящий обок младший Рас, и, судя по всему, ощутив ее желание, мгновенно прижал рукой юницу к себе, положив длань на макушку, а перстами обхватив лоб.
– Прости, прости, – не менее встревожено откликнулся Огнь, и, отведя от девушки взор, колготно шевельнулся в кресле так, что их сетчато-облачное плетение легохонько заколыхало своими внутренностями.
– Я пойду домой, – сотрясаясь всем телом, отозвалась дрожащим голосом отроковица. – Мне хочется домой… Зачем? Зачем он так на меня посмотрел? – последний вопрос она прошептала, обращая его не к Дажбе, каковой спешно присев обнял ее, а к самой себе.
– Девочка моя, моя драгоценность, поди ко мне, – проронил Дивный и подавшись спиной от ослона кресла, протянул в направлении Влады правую руку. – Поди, наша драгость.
– Не хочу! Не хочу! – вскрикнула юница и тугое дыхание застлало ей рот, вроде она задыхалась от волнения и обиды… Обиды, что столь желанный Огнь так грубо себя повел с ней, желая сорвать, оголить плоть и узреть то бесценное, что жило в ней и было ее естеством. – Хочу домой… домой! Можно я пойду домой?!
Сие она спрашивала только у Дажбы, не в силах справиться с волнением плоти и томлением естества каковое жаждало прикоснуться, как оказалось не только ко всем Расам, но и ко всем Атефам. Отроковица нежданно и вовсе вырвалась из объятий Дажбы, ее голова слегка закинулась назад, похоже, желая узреть легкие пузырчатые облака, прикрывающие голубо-белый свод, а после она стремительно кинулась к Дивному. И враз подхваченная старшим Расом на руки, миг спустя оказалась утопающей в его объятиях. Девочка суетливо вжалась в темно-русую бороду Бога, достигающую груди да густо закручивающуюся на концах в отдельные спиралевидные хвосты, и чуть слышно шепнула:
– Скажи, скажи ему Отец, чтобы он ушел… Мне плохо от его взгляда. Скажи, Отец.
Огнь тотчас поднялся на ноги, и медленно ступая, вмале сокрылся в завесе. И как только он пропал, Влада приткнула сжатые кулачки к лицу, и еще сильнее вжавшись в Бога, чуть слышно заплакала.
– Ну,