Колесницы судьбы. Анна и Сергей Литвиновы
черней.
Но тем горше обида.
Хотя расставаться с Петренко было грустно. Чтобы жалость не проникла в сердце, она мысленно распаляла себя: «Главное в нем то, что он – чекист. А значит, профессиональный провокатор. Он долго и умело скрывал свою личину – под маской заботливого, любящего начальника. Чуть не доброго дядюшки. А во время последнего задания расчехлился. Врал нам с Даниловым напропалую. Шантажировал нас. Давил. И все для того, чтобы мы выполнили боевую задачу. Ему ничего не важно, ни наши чувства, ни наши жизни, – лишь бы мы осуществили операцию. Да, целью ее были счастье и благополучие страны. И он мечтал избавить нас от нынешнего неблаговидного сегодня. Но зачем ради успеха дела врать? Обманывать самых близких людей (как полковник не раз утверждал): меня, Данилова? Неужели мы не пошли бы за ним без этого вранья?»
Петренко сидел рядом с ее койкой на стуле, посматривал исподлобья. Чувствовал переменившееся Варино отношение. Потом оставил на тумбочке три апельсина, по-старомодному принесенные в дипломате, вздохнул, бережно уложил в кейс листочек с рапортом и вышел из палаты.
Мобильный телефон или планшет ей до сих пор выдавали всего на час, под расписку, для связи с близкими – и никакого Интернета. Поэтому спустя три дня она позвонила полковнику по городскому, с поста старшей медсестры. Петренко буднично проговорил: «Рапорт твой подписали».
На следующей день Варю перевели в общий корпус, в двухместную палату, – проходить диспансеризацию, обязательную перед увольнением.
А однажды Петренко явился в госпиталь с огромным букетом цветом. Договорился, видимо, с начальником, и для них двоих открыли конференц-зал. Варя спросила зачем – полковник отшутился, а тем временем сноровисто достал из портфеля бутылку наилучшей водки, два граненых стакана (!) и нарезку колбасы. Накрыл с мужицкой грубой грацией полированный стол для заседаний.
А потом зачитал два секретных приказа.
Первым из них капитану Кононовой Варваре Игоревне за проявленные мужество и героизм при выполнении особого задания присваивалось внеочередное звание майора. А во втором – она награждалась орденом Мужества.
Варя не могла сдержать слез.
А потом, когда они с полковником обмыли орден в стакане с водкой, Варя разнюнилась:
– Да разве я достойна таких наград!
– Варя, – строго сказал ей Петренко, – отставить слезы! Тебя ведь взаправду убивали тогда – в июле пятьдесят девятого, в даниловском «москвичонке», под городом Калининым. Ты заслужила.
Прошел месяц
Варю выписали в конце июня.
Она приехала к себе домой на Новослободскую на такси. Замок с трудом открылся – закоснел, заржавел за три года неиспользования.
В квартире оказалось полно пыли. Перед отбытием в прошлое она здесь прибралась. Но все равно что-то недосмотрела. Бросила, уезжая, недочитанную книжку у кровати. Не вымыла утреннюю чашку кофе – спешила! Не прибрала пижамку, кинутую на кресло. Все побурело от времени, на пальце, чего ни коснись, оставался лохматый след.
На потолке в кухне появились протечки – видать, кто-то из соседей их залил. На подоконнике остались следы высохшей лужицы – ветер с дождем некогда пробили оконное уплотнение, оставили свой отпечаток – пластиковые окна они с Даниловым поставить не удосужились.
Варя распахнула окно. Пусть не по-летнему холодно – но пускай скорей выдует из квартиры застоявшуюся затхлость. Бросилась в комнаты: раскрывать плотные гардины, растворять фрамуги.
И вдруг – звонок в дверь. Да не простой, а троекратный! Такой родной, привычный! Свой! Она бросилась к входной двери, не стала ни в глазок смотреть, ни переспрашивать кто – щелкнула замком, увидела на пороге Алексея и бросилась к нему в объятия. Покрыла поцелуями бесконечно родное лицо. Он приподнял ее, внес внутрь.
– Тише, Лешенька, тише, не геройствуй! Тебя после комы выписали!
Потом в постели она шептала ему:
– Небось привык ко мне молоденькой? Двадцатилетней?
– А ты? Помнишь в моей роли того юнца? Ответственного работника ЦК партии на красном «Москвиче»?[1]
– Боже! Я так рада, что мы вернулись! Я на это и не надеялась!
– И я очень рад видеть и чувствовать тебя прежнюю. Я так скучал по тебе, – с чувством проговорил он. – И знаешь что? Я тут понял одну вещь. И уверился в ней. Нам с тобой надо…
– …срочно убраться в квартире? – лукаво закончила за него Варя.
– Нет. Хотя и это тоже… Но главное – нам надо пожениться.
Варя сладко потянулась.
Впервые за двадцать лет никуда не надо спешить утром.
Не думать мучительно, засыпая, о рабочих проблемах.
Не вздрагивать среди ночи от внезапных звонков – ведь по уставу службы она не должна была выключать свой служебный телефон НИКОГДА.
Жить спокойной,
Об этом подробнее можно прочитать в предыдущих книгах Анны и Сергея Литвиновых из цикла «Агент секретной службы» – «Успеть изменить до рассвета» и «Завтра может не быть».