Путешествие Чичикова в Италию и другие места. Михаил Дорошенко
0060-3721-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пояснение к тексту
Сразу предостерегаю любителей легкого чтива: текст «Путешествие Чичикова» рассчитан на читателя, знакомого с творчеством Гоголя не по школьной программе. Нет ничего более упоительного, по словам Набокова, чем продвижение по ладно скроенному тексту с его загадками и даже «темнотами», которые высвечиваются только при втором или третьем прочтении. Настоящий читатель должен научиться входить в стихиалию книги для получения удовольствия от сотворчества с автором новой версии второго тома «Мертвых душ». Критик обозревает текст в поисках смыслов. Не найдя аналогий в десяти тысяч прочитанных книг, критик, как правило, не в состоянии оценить оригинальность замысла, что и произошло с «Лолитой». Пока состоявшийся уже автор не ткнул пальцем в книгу, шедевр оставался неузнанным.
«Видели ли вы когда-нибудь, – отметил Олег Серов в эссе „Пространство Грёзы“, – как пальцы музыканта, порхая над нотами, дирижируют мелодию, глаза блестят, губы шевелятся? Перед нами – профессионал! Таким же профессионализмом должен обладать читатель, открывающий книги Дорошенко».
Я был созерцателем прежде, чем научился читать, а после овладения «профессией читателя» пришлось стать писателем, чтобы восполнить отсутствие шедевров, запрещенных советской цензурой. Поскольку большинство любителей литературы не в состоянии самостоятельно оценить что-то оригинальное, от меня ждут сравнения с уже получившими известность авторами, одобренными критиками или временем. Для них предоставляю такую формулу: мои произведения располагаются в треугольнике между Гоголем, Белым и Набоковым. Любезный философ Михаил Рыклин в статье «Сны сценариста» добавил Роб-Грие, Борхеса и мало кому известного Русселя. Кое-кто добавляет Джойса, а я бы – Стерна, Петрония и Ахинэя.
Гоголиана началась со сборника «Сны о России». Всю жизнь мне хотелось дописать второй том «Мертвых душ», да всё откладывал, затрачивая все образы, поступающие из Элизея, на создание «орнаментальной» эпопеи «Коридоры судьбы», наподобие «Поисков времени» Пруста или «Куртуазной комедии» Бальзака. Последние три-четыре года ушли на обработку многочисленных текстов эпопеи. Наконец, на семьдесят шестом году жизни меня вновь прорвало. Вдохновение не покидало меня три недели, пока изнуряющая боль от удара плеча не закрыла врата восприятия, из-за чего пришлось для прикрытия нескольких дыр, возникших в тексте «Чичикова», заимствовать цитату из романа «Москва под ударом» Андрея Белого и несколько страниц из «Снов о России». Надеюсь настоящий читатель не попадет в ловушку «неправильного» произнесения имен, поскольку, заглядывая в будущее, мой персонаж частенько «литеры-с путает» из-за далекого расстояния во времени или играет с теми же литерами, называя Ф. М. Достоевского Фомой. Кстати, и стихи Малларме он слышит только по моему хотению и его вдохновению. Что же касается ошибок, можно воспользоваться утверждением Пушкина: «Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки, я русской речи не люблю». Как случайных, так и намеренных.
Под пристальным взглядом двойника Чичикова оказывается второй том «Мертвых душ» Гоголя и русская литература 19—20 вв. Объяснение понятия «орнаментальный» в моем тексте приведено в эссе Олега Серова «Пространство Грёзы», использованное в конце «Коридоров судьбы» – моего первого произведения, написанного сорок лет назад. В конце «Путешествия Чи» терпеливый читатель найдет фрагмент статьи Олега Серова «Реченное есть ложь», относящейся (отчасти) к моему творчеству.
Чичиков: появление
– Чичиков ПИ, прошу любить и жаловать. ПИ для краткости произношения. Павел Иванович Чичиков. Смотрите: пузцо, аккуратное, как яйцо, такое же лицо. Джигу могу станцевать, вами, Николай Васильевич, в романе описанную. Пяточкой по попочке, по попочке, по попочке… Однажды ботфорты надел, забывши, со шпорами и принялся по привычке джигу отплясывать. Не сразу сообразил, кто это за ягодицы кусает меня. Фрак багровый с искрой не забудьте отметить. Пощупайте, вот…
– Откуда взялись? – недоумевает Николай Васильевич.
– Из зеркала, – отвечаю для юмора и рукой указую на свое отражение. —Пощупайте меня, вот-вот и за брыла подергайте. Они настоящие.
– Ужель вы снитесь мне? Ох, как похож! Как похож!
– Не похож, а в точности Чичиков. Имя и отчество – все совпадает, на что паспорт имею.
– Паспорт подделать можно, а личность…
– В зеркале подобрал подходящую.
– Какое совпадение! Точно – из зеркала! Вы, батенька, часом, не черт?
– Вот вам крест честный! Из Мтищева я. Не слыхали-с? Знаменит своею лужей посреди городской площади. Не всякая коляска проедет по ней, не замочив сапоги у проезжего помещика, обладателя полутора сотни душ. Засыпали ту лужу песочком, землею и гравием, забивали стволы вековые, сверху мостили булыжником, как в прорубь все уходило, но не о ней пойдет речь. Седьмая вода на киселе дворянин Чичиков, как уже выяснили, амбиции, однако, имею более вашего Павла Ивановича. Ну, вот, интродьюс провели,