Сшитый человек. Влад Райбер
ешёвую папиросу к губам, затягивается, сощурив глаза, выдыхает густую струйку дыма и спокойно так отвечает:
– Она и твоя мать… Ты её не трогай…
Да. Послал мне бог братца. Хулиганил он только иногда, но полностью отбитым был постоянно. Разница в возрасте у нас была всего в год, а общего языка никакого.
Нам было лучше вообще ни о чём не разговаривать. Сразу начинали спорить и ссориться. Слишком разные взгляды на мир и на жизнь.
Мой брат отрицал науку и историю, но верил во всё самое безумное: в космос никто не летал, на Земле было несколько атомных войн, которые каждый раз уничтожали цивилизацию и всё начиналось сначала. Историю переписали! Нас обманывают: никто никогда не умирает, а лишь переносится за грань пространства и времени. И существуют «психостимуляторы», которые позволяют это увидеть.
Вот во что он верил.
Он давно узрел истину, а я, по его мнению, был тупым и приземлённым, и разговаривать со мной было не о чем.
Куда мне было до него? Володька был вне системы, он черпал знания из странных роликов на ютубе и время от времени принимал кое-чего для «расширения сознания».
Я почитал о подобном типе мышления. Это называлось «шизотипическим расстройством личности». Симптомы те же, что и при шизофрении, но выражены не так ярко.
– Не увлекайся так этой мистикой, был у меня знакомый – Стас, он тоже помешался на теориях заговора, а теперь разговаривает со стенами, – предупреждал я.
У Володьки на всё был свой ответ:
– Не понимаешь ты ничего… Он прозрел!
«Не случилось бы с Володькой такого прозрения», – я боялся и за него, и за себя.
Я думал, что сразу пойму, если брат сойдёт с ума. Представлял, что он будет бегать голый по квартире, разорвёт подушки, перебьёт всю посуду… однако всё вышло по-другому.
Володька снова стал замкнутым. Целую неделю молчал и не заставлял меня смотреть «полезные» ролики, а однажды сказал мне потихоньку:
– Надо нам раковину чем-нибудь залить.
– Засорилась? – спросил я.
– Ну… да, – Володька нервно поскрёб свою стриженную под ноль голову.
– Я куплю гранулы или гель… Что лучше помогает? – спросил я.
– Нет, надо что-то очень едкое, как кислота, чтобы всё растворяло, кроме пластика… как в том сериале… «Во все тяжкие», помнишь? – сказал брат.
– Вова, ты чего? – я был так измучен его выходками, что сразу начал раздражаться. – Какая, нахрен, кислота? Какие «Во все тяжкие»? Ты чего удумал?
Брат попросил посмотреть меня в слив умывальника. Я сделал, как он просил. Посветил фонариком. Слив был пустой и к тому же чистый.
– Что я должен там увидеть? – спросил я.
– Глаз! – ответил Володька. – На меня оттуда смотрел глаз!
Брат был напуган, а он редко чего-то боялся. Говорил, что страхи – удел незнающих, а он якобы знал всё.
– Чей глаз? Крысиный? – пытался угадать я.
– Нет, как человеческий, прямо из слива на меня всегда смотрит, – Володя дёргал заусенцы на пальцах.
Я был уверен, что всё – приехали… Но попытался доказать брату, что он несёт околесицу. Открыл дверцу под раковиной и заорал, не то от злости, не то от испуга:
– Видишь трубу?! По-твоему, в неё может поместиться чья-то голова?!
– Я не сказал «голова», я сказал «глаз», – робко напомнил брат.
– И как он там оказался?
– Ну, я не знаю! Пролез? – Володька присел и провёл пальцем вверх по изогнутой трубе. – Прополз на дли-и-инном глазном нерве!
– Ты что-то употреблял? – спросил я.
Он помотал головой:
– Нет, я чист. Просто на меня постоянно смотрит этот глаз из раковины.
– Володя, ты сошёл с ума, – сказал я серьёзно.
– А может быть, нет? – неуверенно спросил брат.
Раньше ни разу не слышал, чтобы он усомнился в том, что говорил. Мне показалось, что это хороший знак. Значит всё-таки способен адекватно оценивать своё психическое состояние.
С тех пор я был к нему внимателен. Интересовался, как он себя чувствовал, не видел ли глаз в сливе. Володька отвечал, что теперь туда и не смотрит.
А раз он пошёл в ванную и как начал орать. Я дёргал ручку, спрашивал, что там с ним, просил открыть. Брат всё орал и орал. Моих вопросов не слышал.
Только я собирался ломать замок и дверь открылась. Володька вышел, придерживая ремень, весь зарёванный. Глаза опухшие, красные. В последний раз я видел его плачущим в далёком детстве.
– Посмотри! – он очертил пальцем круг около стиральной машинки.
На полу было несколько кровавых клякс, будто накапало с носа. Я внимательно посмотрел на брата, он понял мою мысль и объяснил:
– Это не моя! Это с головы! Я сидел на толчке и тут открылась стиральная машинка, оттуда высунулись руки. Они держали голову. Оторванную голову… Это с неё накапало! Она