Наследие Рарога. Дневники. Яросвет Огнев
До того как стал пациентом собственной больницы, я был главным врачом. Доктором с большой буквы. Меня здесь многие уважали, а некоторые даже боялись. Не знаю почему, память, после лечения не вернулась. Мне делали электрошок, а эта процедура оставляет после себя… В моём случае пепел и руины. Поэтому пишу всё это, чтоб снова не забыть себя. И чтоб помнить то, что уже вспомнил. Я буду писать о людях, которые меня окружают, а так же их слова обо мне.
И что касается меня и моего положения, примерно год назад я едва не убил свою жену. Причиной послужило моё неожиданное диссоциативное расстройство. Другими словами – шизофрения. В один миг по неизвестным причинам во мне появилось сразу несколько личностей. Я говорил на иностранном языке, вопил, призывал кого-то и пытался нейтрализовать всех, кто казался мне опасным. Меня быстро усмирили и госпитализировали. Затем началось лечение. Лучшие специалисты, которые у меня работали, самоотверженно боролись за моё здоровье. Ответственность за это взял на себя Кузьменков Юрий Дмитриевич, который работал на тот момент моим замом. Впоследствии он был поставлен на моё место, после чего к работе подошёл ответственно и добросовестно. Даже лучше чем я. По крайней мере, появились новые вакансии. Похвально, люди довольны. Его даже по-свойски назвали Батей. А вот я погрузился в спячку. Целый год прожил овощем. Меня выгуливали, за мной убирали, кормили. Всего этого, к счастью, не помню, но мой нынешний врач, Лариса Сергеевна, уверяла, что обслуживание было лучшим. У меня была собственная палата и собственный медперсонал, который приставили для меня. Все хорошо ко мне относились, исключением был только заведующий реанимацией Вова. Свой характер он проявил только недавно, когда у меня случился второй приступ. Что конкретно происходило в этот момент, мне рассказывали с неохотой и не всегда правду. Но стало понятно, что припадки были бурными. Мне сразу назначили электрошок.
Во время процедур я лежал в реанимационном отделении в маленькой палате под постоянным наблюдением. Со мной был ещё один пациент, который проходил те же процедуры. О нём мало что знаю. Леся, молодая девушка, ухаживала за нами. Была нянькой. От неё, в итоге, я много чего узнал о себе, когда очнулся. Именно она начала рассказывать обо мне всё что знала. В частности то, что происходило в самой больнице. К ней не редко присоединялась Лариса. Даже Гоша, санитар, поведал несколько историй.
– Мне кажется, всё будет хорошо, – ухмылялся он, – Пусть у вас и нет памяти, но зато появилась адекватность. Это лучше чем жить овощем.
Здоровый мужчина имеет бандитскую внешность и, тем не менее, у него доброе сердце. Он помогал мне вставать на ноги, поддерживал при ходьбе и иногда приносил еду. Пообещал, что в случае чего может составить компанию, если мне когда-нибудь захочется поиграть в шахматы. Меня это удивило. Никак не подумал бы, что такой верзила умеет играть в интеллектуальные игры. Впрочем, я то и сам не помню, как в них играть…
Что касается моего лечащего врача. Грунская Лариса Сергеевна. Ей, наверное, лет тридцать-тридцать