Алгоритм. Рассказы. Юрий Ляшов
ач. Дрожащими руками он еле удержался за край ложемента криокамеры, едва не рухнув на металлический пол каюты.
Пробуждение от холодного сна, как говорят космонавты, или выход из анабиоза, как официально называют этот процесс, зачастую сопровождается болезненным состоянием. Но позволить себе хандрить Макс не мог – командир экспедиции Министерства дальней космической разведки, прежде всего, думает о подчинённых и выполнении задачи.
Четыре пока ещё закрытые криокамеры, надёжно защищали спящий экипаж, ожидая команды на пробуждение. Такое вот новое правило ввело Министерство – автоматически из анабиоза выводится только капитан. Уже потом, проверив параметры корабля и первичные характеристики звездной системы, иными словами, убедившись в безопасности, он лично должен отдать команду искусственному интеллекту на деактивацию криокамер.
Приняв душ и переодевшись, Макс прямо в каюте активировал виртуальный терминал и принялся изучать цифры и графики. Спустя несколько минут он выполнил свою первую обязанность. Механизмы четырёх криокамер ожили одновременно. Шипение, жужжание и щелчки заполнили ещё секунду назад совсем тихую каюту.
Первым на пол ступил старпом, а по совместительству и пилот корабля Филипп Кивловский – коренастый лысый крепыш лет сорока. Он, как всегда, перенёс анабиоз не тяжелее обычного сна и, насвистывая весёленькую мелодию, направился в душ. Остальные приходили в себя менее жизнерадостно. Из соседней капсулы раздался протяжный женский стон, преисполненный боли и страдания.
– Ой, как же мне плохо … – прохрипела Ирина.
Макс криво ухмыльнулся – уж бортовому врачу, молодой и перспективной аспирантке Университета Космомедицины, отправившейся с ними только для галочки в личном деле, прекрасно известна безопасность холодного сна.
А вот состояние навигатора Кузнецовой, для которой эта экспедиция стала дебютом в дальней разведке, вызывало тревогу. Обычно излишне ухоженная по космофлотовским меркам девушка, сейчас выглядела крайне непривлекательно. Длинные каштановые волосы спутались и слиплись, отёкшее лицо выражало столько муки, что даже Макс поёжился.
– Так и знала, что нельзя доверять капсулам, – шептала она, кутаясь в термоодеяло.
– Вероника Алексеевна, это нормально для первого сна, – по-отечески ласково сказал Макс, – скоро пройдёт.
– Не пройдёт! – раскачиваясь вперёд-назад, возразила навигатор, – мне спустили кровь и закачали в вены какую-то жижу! Я чувствую, как она разъедает меня! У меня вены болят и чешутся!
– Мы все прошли эту процедуру! – чуть повысил голос Макс, – всё с вашей кровью в порядке!
Понимая, что жалость и избыточная забота в их ситуации зарождающуюся истерику лишь простимулируют, он решил выйти, бросив через плечо официальным тоном:
– Ирина Евгеньевна, сделайте навигатору стимулирующую инъекцию! Всем тридцать минут привести себя в порядок!
Врач откинула со лба прядь светлых волос и вымученно улыбнулась, приложив ладонь к виску в карикатурном подобии воинского приветствия.
Преодолев три герметичные переборки, делящие корабль на зоны, Макс оказался в командном отсеке, именуемом космонавтами на морской манер рубкой. Тихий, словно не отошедший от долгого сна основной модуль оказался погружен в полумрак, но включать освещение он не стал, опасаясь спугнуть накатывающее волнительное чувство. Он стал первым, кто увидел эту планету, снимки и записи автоматических станций – не в счёт. Возможно, именно его экипаж установит первый контакт с внеземной цивилизацией.
На больших обзорных экранах медленно вырастал пока ещё безымянный голубоватый шарик, обозначенный в звёздном справочнике сухим кодом ПЗТ-21. Макс заворожённо рассматривал кляксы морей и озёр, голубые ленты рек, расчертившие материки, и снежные вершины гор, упирающиеся в небеса. Не зря её отнесли к планетоидам земного типа, у планеты действительно было много общего с колыбелью человечества. Немного правее угрюмо висела местная луна, такая же сиротливая и одинокая.
– Ну, здравствуй, – одними губами произнёс Макс, – Эх, тебе бы сестру…
Ему всегда нравились планеты с двумя спутниками, хотя встречать такие пока не доводилось. Но он был уверен, что вид с поверхности на заслоняющие друг друга небесные тела должен быть волшебным.
– Максим Игоревич, вы уже здесь? – вывел капитана из задумчивости голос тихо вошедшего бортинженера.
Высокий, широкоплечий блондин двадцати шести лет с ослепительной улыбкой и абсолютно не соответствующим с его внешности именем – Айдар Маратович, он словно сошёл с рекламных плакатов, зазывающих школьников поступать на факультет дальней разведки Российского Космического Университета. Бортинженер уже переоделся в повседневный синий комбинезон и готовился занять своё место в рубке.
– Не терпелось взглянуть на неё, – Макс кивнул на экран.
– Понимаю, – подмигнул Айдар, – ваш взгляд первый, вы – пионер, Колумб этого мира.
– Да нет, – Макс немного смутился, не желая