Летопись в письмах маме. Переходный возраст. Геннадий Анатольевич Бурлаков
несколько проблем, которые я попробую описать. Писать о них не менее трудно, чем о выше сказанном.
Семьи у нас нет. Есть несколько людей живущих волею судьбы вместе, в разные периоды времени и в разной степени не любящие, а порой ненавидящие друг друга. Тянется это давно, еще со времени столь «красиво» организованной свадьбы и последующих за ней событий. Не зря я несколько раз уходил из дома. И возвращался только потому, что на столько очень любил сына, что надеялся что-то исправить. Но права народная мудрость о треснувшей или разбитой чашке.
Не хочу никого винить или укорять в этом, – я и сам за эти 20 лет намучился. Мне и до сих пор больно за те события, за постоянные упоминания о них, за постоянные сравнения меня и моих поступков и теми событиями. Больно за ответно наломанных дров. Больно вспомнить, больно, что они так отразились на всей моей жизни. Но не об этих событиях сейчас речь.
В настоящее время, если говорить образно, я никому не нужный бомж, отверженный, бесприютный и нищий. Причин много, но основная, наверно, та, что за все эти 20 лет мне не удалось наладить взаимопонимание в семье, научить поддерживать друг друга, а не отворачиваться и топить в трудную минуту. Все это общие слова, но сколько событий, случаев, эпизодов было в жизни… Не хочется, да и не надо вспоминать обо всем этом в письме. Романы писать или мыльные оперы, – тогда да, а делиться таким редко хочется даже с близкими друзьями.
Все время, потраченное на «склеивание чашки» оказалось потраченным зря и впустую. Я принял в настоящее время решение, что более это делать и не буду.
И так, бомж. В настоящее время я выписался из квартиры (так было надо, и все было оговорено и заверено клятвенно о последующей прописке), которую когда-то получил, но у меня нет уверенности, что мои близкие меня туда пропишут. В настоящее время я временно прописан у одной своей давней знакомой под Запорожьем, но срок прописки истек, пора выписываться и прописываться опять дома, но ни времени, ни желания для этого нет. В какое-то время может произойти так, что меня просто официально выпишут там, не пропишут здесь, – БОМЖ.
Отверженный. Называю себя так именно в отношении своей семьи. Юля старается как можно суше со мной разговаривать и реже видеться, Вадим только вчера сказал мне в лицо, что я ему мешаю. Особенно это обострилось, когда наш сосед по квартире подселил к нам своего брата, и отношения в семье вообще разрушились вместе с надеждой. Отверженный.
Бесприютный. Мне изо дня в день все труднее возвращаться домой. И от злобного молчания или наоборот криков Юли, от ее провокаций на постоянные скандалы, и от всего того, что все не так складывается. Я все дольше стараюсь задерживаться на работе или изредка все дольше посидеть за пивом с друзьями, но это не помогает. В те несколько дней, что я в месяце не дежурю ночами, мне все-таки надо возвращаться домой. И это доводит просто до нежелания вообще жить, – как в этом городе, как и вообще. Бесприютный.
Нищий. Купить себе комнату или квартиру не