Эх, Малаховка!. Книга 2. Колхоз. Елена Поддубская
не любил, когда его подначивали насчёт собственной притязательности. Дело в том, что пить варёный кофе по утрам было у Доброва тем ритуалом, без которого парень не мог начать день. В родном Пятигорске к напитку с утра приучила матушка, и пили Добровы варёный кофе именно на террасе, именно из красивых чашек и именно вкушая его. Для полной эстетики Стас привёз три дня назад в сумке коробочку прекрасного молотого кофе и изящную чашку по форме раскрытого тюльпана из домашнего сервиза «Мадонна», которые теперь придётся оставить на даче на целые шесть недель отсутствия.
Юра прошёл по террасе и остановился на краю, перед красиво выложенными каменными ступенями. Галицкий стоял на ступеньку ниже и возразил:
– Откуда тут камелии, Вовка? Тут камелиями и не пахнет. Тут пахнет черёмухой, жимолостью, ёлками и вот, цветами, – Юра наклонился, притронулся рукой к астрам, осторожно стал отделять лепестки и заглядывать внутрь. Цветы посадили в небольшой деревянной одноколёсной тачке, опущенной ручками вниз, оформленной как клумба и стоящей тут же на террасе. Раздор между приятелями всегда грозил затянуться в настоящую перепалку. Но сейчас Володя был не в том настроении, чтобы спорить:
– Какая разница от чего тут такой балдёж? Всё равно – красотища неописуемая, – Стальнов глубоко вдохнул воздух ноздрями, отпил из чашки и упоенно закрыл глаза. Стас ушёл, оставив его Володи без комментариев и только криво улыбнувшись. Галицкий скрылся с террасы внутри кухни, чтобы сварить обещанный Доброву кофе. Володя продолжал сидеть с закрытыми глазами и вдыхать ароматы осеннего сада. Пели птицы, с утра оповещая лес о ещё одном тёплом начавшемся дне.
Дача Королёвых, на которую ребята переселились неделю назад, была откровенно богатой. Сам дом, большой бревенчатый сруб с вековой черепичной крышей, кружевными наличниками и ставнями под старину, впечатлял не столько, сколько участок при доме, изобилующий такими декорациями, о которых обычные дачники понятия не имели. Участок был в сорок соток, что уже само по себе являлось для Малаховки роскошью. Дорогой земля здесь была всегда, недаром посёлок называли
«дачным раем столичных торгашей и мафиози».
От железных ворот на рельсах к южной стороне дома расходилось три дуги дорожек из камня. Параллельно длине дома и прямо от ворот в две стороны уходили дорожки из дерева. Именно они, не из гравия как повсеместно, и уж тем более не простые земельные утоптыши, поразили Стальнова больше всего в первый раз. Каменные дорожки были выложены из шершавого светло-серого гранита и шли к передней террасе, к беседке в глубине сада и в обход дома, где с северной стороны к строению примыкала большая утеплённая веранда, выложенная терракотовой глиняной плиткой, что придавало шарм и делало помещение теплее. У передней террасы дорожка поднималась в каменную лестницу, под нижней ступенью которой мило цвели мелкие маргаритки. Навес тут был односкатным, сезонным, натянутым на брёвнах. Деревянные сваи красиво обвивал