Однажды в Лопушках. Карина Демина
Евдокимович, Тимохин папаня, был человеком рослым, вида мрачного, нелюдимого. Он глядел на меня сверху вниз и в прозрачных пустых глазах его мне чудилась насмешка.
– Ну, – сказал он, когда я закончила. – И чего?
– Чего? – переспросила я.
Во рту пересохло, а в коленях появилась распрекрасно знакомая слабость. И руки вспотели. Я вытерла ладони о джинсы, но легче не стало.
Я не боюсь.
Не его.
Не дома. Не…
– Чего от меня хочешь? – спросил он и сплюнул, хорошо хоть не на макушку.
– Чтобы вы поговорили с сыном. Объяснили… – я замялась, вот как объяснить этому человеку, что есть места, куда не след соваться, что наши с малых лет знают, и про Беськин лес, и про бочаг, и про старое кладбище, где, в общем-то, тихо и мирно, но только не на красную луну. – Может произойти несчастье. Кто-то пострадает…
Я вздохнула, вдруг поняв, что плевать вот ему на мои объяснения.
И на Васятку, который спрятался за спину.
И вообще на всех нас. Да и на собственного сына тоже плевать. Говорить он точно не станет, выдерет, может, да и то больше для порядка, ибо порядок в доме быть должен.
– Вы ведь хотите остаться здесь? – тихо спросила я и заглянула в снулые пустые глаза. – Вас терпят. Пока терпят…
– Угрожаешь? – вот теперь издевка сменилась плохо сдерживаемой яростью.
– Предупреждаю.
Я вскинула голову, пусть больше всего на свете хотелось втянуть её в плечи и сделать вид, что меня здесь вовсе нет. Нет уж…
– А теперь ты послушай, – в мою грудь ткнулся палец. Кривоватый. Твердый. С синюшным ногтем. – Вы тут привыкли… жить… а есть закон! И порядок! И вздумаете шалить, я на вас скоренько управу найду!
Да уж, разговора не получилось.
Калитка захлопнулась, отрезая подворье от прочей деревни. И Васятка вздохнул. Я же повернулась к братцу и, ухватив за оттопыренное ухо, сказала:
– Вздумаешь с Тимохой водиться, совсем откручу. Ясно?
– Ясно, – буркнул Васятка.
– Я серьезно. Он… ничего хорошего от него не будет. Может, потом образумится, а нет… надо дядьке Святу рассказать.
Васятка вздохнул и робко заметил:
– Может, не надо… ничего же ж не было.
– Пока не было. С тобой. А ну как завтра он кого другого подобьет?
– Не подобьет, – Васятка ухо свое из моих пальцев аккуратно высвободил. – Там тепериче некромант обжился. Всамделишний.
И заглянув преданнейше – вот всегда он так смотрит после очередной пакости – предложил:
– Пойдем, поглядим?
– Еще не нагляделся? – злости не было, разве что на себя, за свою-то беспомощность, которая вновь проявилась, хотя я клялась, что больше никогда в жизни.
– Ну… там еще темно было. А тут вот, по светлу… может, познакомимся?
– А тебе охота?
– Так… некромант же ж! Всамделишний…
Вот только всамделишнего некроманта нам тут для полного счастья не хватало. Нет, некромантов я не боялась, встречала их в университете.