Красавчик. Царская немилость. Андрей Шопперт
про боль головную и про желание облегчить душу, Иван Яковлевич свалился с софы и принялся собирать кристаллики и в рот совать. Попроще, чем в прошлый раз в поезде, там грязный рифлёный железный пол, а тут сверкающий чистотой музейный паркет.
– Господин конт!!! Что ви витворяете? – Чего он кричит. Ну, надо человеку грязь с пола слизать. И как можно быстрее.
Товарищ оказался в шитой золотом ливрее. Генерал какой или министр? И говорит с непонятным акцентом.
– Подожди, родной. Сейчас. Воды бы мне испить, – отмахнулся от министра Иван Яковлевич и стал собирать и запихивать в рот уцелевшие голубые крупинки.
– О? Vous avez besoin d’eau. Вьям нужина о?
– Ого-го. Стоять. «О» – это вода по-французски. Я, я, мни нужьна вода – «О». Тьфу. Воды принеси.
Кристаллики начинали действовать. Словно покрывало с книжной полки, заставленной знаниями, сползает потихоньку. Это министр с ним по-французски говорил. Стоять. Да и не министр это никакой – это слуга графа Валериана Зубова. А он на самом деле конт. Он граф и целый генерал-майор Пётр Христианович Витгенштейн. А точнее – Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург. Адольф, твою налево! Стоп. Он уже и не генерал никакой, его же вчера сам лично император Павел Петрович разжаловал и в ссылку в родное имение отправил, как и Суворова раньше. Как и ещё, если верить Радзинскому, триста с лишним генералов. Крут стервец. Прыщ курносый.
Событие девятое
Воспоминания делают тебя таким, какой ты есть сегодня.
Через пару минут, слизнув последнюю голубую крупинку, собранную с облёванного зелёной желчью пола паркетного, и запив принесённой «министром» французским водой из гранёного стакана, Брехт понял, что всё хреново. Опять всё наврали. Говорят же в будущем, что скульптор Мухина изобрела гранёные стаканы, а вот Мухина только через сотню лет родится, а стакан уже гранёный, ну, может, граней поменьше. Хреново не от этого. Количество граней на стаканах он поправит, нужно же попрогрессорствовать. Пусть главной целью будет доведение количества граней на стаканах и рюмках до оптимального значения. Шутка. Хреново то, что почти половину кристаллов он потерял в борьбе с желчью, находящейся в желудке. И это конкретно сказалось на возвращении памяти реципиента. Он ничего не помнил ни про детство, ни про юность графа Витгенштейна. Первое воспоминание, которое всплыло в голове больной, это подавление восстания Костюшко в 1794 году, когда он, или, вернее, Пётр Христианович состоял волонтёром при корпусе соратника Суворова генерал-аншефа Виллима Христофоровича Дерфельдена в Литве. Потом участвовал в штурме Праги. А через полтора года, в 1796 году был переведён в корпус графа Валериана Зубова, действовавший на Кавказе, и участвовал во взятии Дербента. Потом гонка в Санкт-Петербург с ключами от города Дербента, которые он вручил императрице Екатерине.
А ни родителей не помнил, ни братьев. Даже когда и где родился. И ещё проблемка была: вместе с детством выпало почти полностью