Санаторий. Александр Карельских
– пронеслась шаловливая мысль, когда на заднем фоне промелькнула фигура молодой темноволосой девушки с бейджиком на разноцветной ленте. Бесформенная футболка безуспешно пыталась прикрыть обтягивающие шорты на аппетитных бёдрах. Наклонившись за упавшим воланчиком, девушка многократно увеличила эффективность рекламного ролика.
– Димон, – вырвал батин голос из молодого ступора – Это же твой санаторий? Сюда едешь?
– Ну да, – я растерянно пожал плечами. Перед глазами ещё стояло видение джинсовой ткани, прикрывающей нежную загорелую кожу.
– Вот видишь, Люд, какой санаторий! Известный на всю страну, по новостям показывают, а ты… – батя неопределённо махнул рукой в сторону кухни и поманил меня пальцем:
– Крупные купюры спрячь, – сунув мне стопку тысячных бумажек, отец покосился на приоткрытую дверь, – в разных местах, чтобы все сразу не вытащили. Мамке за деньги – ни слова.
– Могила, – заговорщицки подмигнув, я благодарно затолкал деньги в карман и прикрыл футболкой, – спасибо, пап…
– Отдохни там… и за меня тоже, – в отцовских глазах промелькнула лёгкая тень грусти, – у меня не получилось пацаном съездить, тебе за двоих отдуваться…
Взъерошив мне волосы сухой шершавой ладонью с тяжёлыми, будто деревянными пальцами, батя легонько оттолкнул меня, давая понять, что разговор по душам окончен. Прижав оттопыренный карман ладонью, я нырнул в комнату, схватился за телефон, стоящий на зарядке, и зашёл в “ВК”. Парни вовсю обсуждали дальнейший отдых. Девчонок, красивых и не очень, массаж и грязевые ванны. Серёга, кажется, заводил разговор и про вожаточек.
***
Непривычно оживлённая ночная платформа. Кроме нашей компании ещё несколько групп виднеется в тусклом свете одинокого фонаря. Наши семьи, сгрудившись под фонарём в круге света, с волнением ожидают подходящий поезд. Запах жареной курицы, приготовленной мамой Серёги, плавно распространялся по округе. От аромата заурчал живот. Зря не послушал батю и не поел перед дорогой, ведь он херни не посоветует! Наши родители сидят на старенькой лавочке, а мы, оставив у их ног сумки, отошли на десяток метров.
– Готовы? – заговорил я. – Почти на месяц сваливаем!
– Да-а-а… – протянул Санёк и глянул на часы, – семь минут до поезда.
– Самый огромный минус всей этой поездки, – зевнув, сказал Серый, – так это то, что тарахтеть на поезде больше суток.
– Ладно тебе, не за твой же счёт!
– А вот на самолёте всё же было бы быстрее…
Каждый из нас замер, услышав далёкий гул. Сердце замерло. Мы посмотрели на родителей, они на нас. Луч прожектора прорезал мглу на несколько километров и осветил самые тёмные уголки полустанка. Даже старый почтовый ящик с потрескавшейся синей краской стал каким-то новым при этом освещении. Кажется, что в такие моменты ящичек радуется. Он благодарен этим ночным остановкам на одинокой платформе под Саратовом, ведь только тогда на него обращают внимание прохожие.
Гул приближался и усиливался. Подхватив