Сатир и нимфа, или Похождения Трифона Ивановича и Акулины Степановны. Николай Лейкин
манером… – обиделась Акулина. – Даже угощала и все эдакое…
– А вот эдакого-то делать и не следовает.
– Трифон Иваныч… Голубчик… Расскажите вы мне, что он обо мне говорил?
– А тебе какое дело? Что ты, в самом деле, во все дела нос суешь!
– Я хотела послушать у дверей, да вы уж оченно тихо разговаривали. Скажите, не говорил он про меня, что я на новомодную даму похожа?
– Ничего не говорил. У нас свой собственный разговор промеж себя был. А только ты вот что… Вот тебе мой сказ: ты в другой раз при посторонних не лезь, а сиди в своей комнате. Ну, я теперь пойду к сестре и поздравлю ее с праздником, а через час вернусь, – закончил Трифон Иванович, надел на себя парадную, праздничную шубу и ушел из дома.
XV. Нимфа принимает визитера
– Погрызть разве орешков от скуки, – сказала сама себе Акулина, оставшись дома одна, и начала щелкать кедровые орехи, как вдруг в прихожей раздался звонок.
В прихожей чей-то мужской голос спрашивал:
– Дяденька Трифон Иваныч дома?
– Были дома, но сейчас только ушли, – отвечала кухарка Анисья, отворившая дверь. – Через час ладили опять вернуться.
– Неприятно. А я мечтал сделать болгарский переворот рюмки мадеры в рот… И никого из ваших приказчиков дома нет?
– Усидят ли они, батюшка, дома! Похватали наскоро праздничного харча, вырядились, да давай бог ноги…
Акулина приотворила дверь и выглянула в прихожую. В прихожей стоял молодой человек в ильковой шинели нараспашку и в глянцевой шляпе-цилиндре. Она улыбнулась приветливой улыбкой и сказала:
– Трифон Иваныч ушедши свою сестрицу с праздником поздравить, а вы милости просим и без него, потому я дома.
– Мерси, мадам… – поклонился молодой человек и спросил: – Только позвольте прежде опрос сделать: не вы ли та самая Акулина Степановна, о которой слухом земля полнится?
– Мы самые и есть. Прошу покорнейше выпить и закусить.
– Тре жоли и даже, можно сказать, авек плезир… Бери, старушенция, одежу и вешай! – сбросил молодой человек с себя шубу на руки Анисьи и ринулся из прихожей в комнату.
Он был во фраке, в белом галстуке, с бриллиантовыми запонками в груди сорочки, с маленькими закрученными усиками и уже заметно навеселе.
– Прежде всего, мадам, позвольте отрекомендоваться, – расшаркался он перед Акулиной, – Николай Семенов сын Куролесов… Племянник Трифона Иваныча. Я сын той самой сестрицы, к которой Трифон Иванович отправился. Прошу любить и жаловать. Сукном торгуем.
Акулина совсем сомлела от такого приема и, указывая на закуску, могла только выговорить:
– Выпить и закусить пожалуйте.
– Выпить мы выпьем, своего не упустим, это само собой, – отвечал молодой человек, – но прежде всего позвольте насладиться лицезрением прекрасной дамы. Вы дама или девица?
– Замужняя.
– Еще того лучше. Вот насчет этого происшествия у нас в рынке разные разговоры: одни говорят, что вы мадам, а другие – что мамзель… Знаете что,