Шолох. Долина Колокольчиков. Антонина Крейн
чего они обязательно мирились.
– А вот мои навыки, раз ты хочешь говорить именно об этом, – бесстрастно продолжал Хегола, – становятся глубже. Да, мне до сих пор далеко до тебя, но… Я нагоню тебя, Силграс. – Тофф вскинул подбородок. – Не пройдёт и нескольких лет, как я всё-таки превзойду тебя – и в боях, и в колдовстве. Потому что мне есть ради чего и ради кого становиться лучше. Моя деревня. Мой дом. Эльза. Ради них я горы сверну.
«А ради меня? – тупо подумал Силграс. – Я что – не семья? Какая-то левая баба, приехавшая год назад, дороже меня? И разве Долина – не мой дом тоже? Разве я ради неё не готов на всё? Ну и что, что я не человек?! Ну и что, Хегола?!»
Внутри у Силграса всё кричало и плакало, хотело объяснений, признаний (давай всем скажем, что я альв!), извинений (ну да, я зря её целовал, но я же хотел как лучше, прости, прости!)…
Но вместо всего этого мастер Авалати натянул самое стервозное выражение на лицо и, улыбнувшись, сказал:
– Говоришь, ты превзойдёшь меня за несколько лет? Ну давай проверим.
И вдруг, выбросив руку в сторону Долины, он призвал оттуда свои магические колокольчики, что уже много лет пылились, спрятанные под половицей в спальне. И, зажгя в небе лазоревую звезду, Силграс наполнил их. Вот только не отпечатками – а настоящими селянами. И зачаровал Долину так, что ничто в деревне теперь не было подвластно неумолимому ходу времени, а оставшиеся от людей призрачные копии лишь слабо реагировали на реальность.
– Расколдовывай, Хегола. Доказывай, что ты там хотел доказать, а я пока пойду по своим нечеловеческим, столь омерзительным тебе делам, – почти выплюнул Авалати, чувствуя, как его сердце отчаянно колотится, готовое разорваться то ли от боли, то ли от ужаса при мысли о только что содеянном. – Передумаешь или поймёшь, что я хотел как лучше – Эльза сама на мне повисла, идиот, я всегда держу свои обещания, – тогда разбей вот это. И я вернусь.
И альв швырнул в лицо побелевшему старосте последний оставшийся колокольчик, который все эти годы носил как серьгу.
Развернулся. Ушёл.
На этом месте Силграс надолго замолчал.
В натопленной комнате разлилась тишина, янтарная и густая, как медовуха.
– Что случилось потом? – наконец прервала молчание я.
Силграс не спешил отвечать, зато отозвался Берти:
– Я так понимаю, – сыщик пристально посмотрел на альва, – что ничего хорошего. Раз уж по улицам до сих пор бродят призраки, а не люди.
Авалати кивнул:
– В первые несколько дней Тофф не стал звать меня. Я ошивался здесь неподалёку, всё ждал, пока он разобьёт тот колокольчик. Но он всегда был слишком упрямым. При этом я знал, что он никак не сможет расколдовать Долину: заклинание альва может снять только сам альв. Без вариантов. Меня мучила совесть. Иногда я хотел вернуться, но… – Авалати поморщился. – Но всё же мне казалось, что правильнее будет, если он позовёт, ведь это он тогда на меня накричал первым.
Я аж поперхнулась.
О да. А ты запихнул