Смерть в подлиннике. Николай Леонов
было бесполезно. Она бушевала на лестничной площадке минут пять. Бедные соседи.
На другой день у меня прихватило сердце. Вызвал «Скорую», отвезли в больницу. Долго я там лежать не стал и сам попросился на выписку. Слава богу, операция оказалась не нужна. Просто возраст и стресс. Теперь вот на таблетках.
– Может быть, принять сейчас парочку? – предложил Гуров. – Как вы себя чувствуете?
Моргунов улыбнулся впервые за время своего рассказа:
– Спасибо, Лев Иванович, не нужно. Я контролирую свое состояние.
Гуров присел на край кровати.
– Алексей Егорович, получается, что вы просто боялись Алевтину Михайловну? Думали, что она натравила на вас полицию?
– Именно так. Я об этом рассказал вам в самом начале. И она обещала вернуться.
– А могла?
– Я был в больнице, если вы помните. Если она и приходила, то я об этом ничего не знаю. Мне нечего скрывать, Лев Иванович. Я все вам рассказал.
– Но если вам нечего скрывать, то почему вы так испугались, когда я пришел к вам в первый раз?
– Если вы думаете, что я занимаюсь чем-то незаконным, то очень ошибаетесь, Лев Иванович, – расправил плечи Моргунов. – Все, что вы здесь видите, приобретено честным путем. Я просто просматриваю объявления о продаже подержанных вещей и иногда выбираюсь в выселенные дома, готовые к сносу. Мне трудно передвигаться, но, как я уже сказал, бывают дни, когда я чувствую себя более-менее хорошо. Поэтому такие вылазки приносят мне удовольствие и удовлетворение. Народ выбрасывает разные сокровища. Я же их подбираю и даю вторую, а то и третью жизнь. А про Алевтину могу сказать следующее. Из красивой и умной женщины она превратилась в злобную старуху. Она могла обвинить меня черт-те в чем, и, поверьте, полиция повелась бы на ее ложь. Конечно, от меня бы отстали, но нервы бы потрепали знатно. Вы сказали, что она пропала?
– Да, третьего сентября.
– Она была у меня второго числа. А третьего я попал в больницу. Полагаю, сердце забарахлило именно из-за того, что Алевтина устроила у меня дома.
Гуров поднялся, одернул брюки. Моргунов попал в больницу в семь утра, а Голикова лишь в одиннадцать часов утра вышла из дома и села за руль своей машины. «Вот оно где, алиби, – подумал Гуров. – Осталось проверить список госпитализированных в кардиологию от третьего сентября».
– Вы не знаете, куда могла запропаститься Голикова? – спросил он.
Моргунов тоже решил принять вертикальное положение и сделал это достаточно бодро.
– Я понятия не имею, Лев Иванович. О своей нынешней жизни она мало рассказывала. Только про то, что сдает комнату, и про частные уроки. Но теперь вы знаете, какой у нее был характер. Когда мы покупали вино в том магазине, она при мне успела поругаться с кассиром. Он пробил чек на другую сумму. Оказалось, что кто-то перепутал ценники. Неприятно, но не смертельно, правда? Но Алевтине так не показалось. Она оскорбила парня за кассой, назвав его тупым. Но ведь его вины не было, согласитесь? Я постарался об этом забыть, ведь